|
-- В Гаагу? -- Да, и там, если верить разговорам, ему не сдобровать. -- А что говорят? -- Представьте, сударь, говорят, -- но это еще только слухи, говорят, что горожане убивают сейчас Корнеля и Яна де Виттов. -- О!.. -- простонал или, вернее, прохрипел Бокстель, закрыв глаза, чтобы не видеть ужасной картины" которая ему представилась. -- Черт возьми, -- заметил, выходя, слуга, -- мингер Исаак Бокстель, по всей вероятности, очень болен, раз при такой новости он не соскочил с кровати. Действительно, Исаак Бокстель был очень болен, он был болен, как человек, убивший другого человека. Но он убил человека с двойной целью. Первая была достигнута, теперь оставалось достигнуть второй. Приближалась ночь. Бокстель ждал ночи. Наступила ночь, он встал. Затем он взлез на свой клен. Он правильно рассчитал, -- никто и не думал охранять сад; в доме все было перевернуто вверх дном. Бокстель слышал, как пробило десять часов, потом одиннадцать, двенадцать. В полночь, с бьющимся сердцем, с дрожащими руками, с мертвенно бледным лицом, он слез с дерева, взял лестницу, приставил ее к забору и, поднявшись до предпоследней ступени, прислушался. Кругом было спокойно. Ни один звук не нарушал ночной тишины. Единственный огонек брезжил во всем доме Он теплился в комнате кормилицы. Мрак и тишина ободрили Бокстеля. Он перебросил ногу через забор, задержался на секунду на самом верху, потом, убедившись, что ему нечего бояться, перекинул лестницу из своего сада в сад Корнелиуса и спустился по ней вниз. Зная в точности место, где были посажены луковицы будущего черного тюльпана, он побежал в том направлении, но не прямо через грядки, а по дорожкам, чтобы не оставить следов. Дойдя до места, с дикой радостью погрузил он свои руки в мягкую землю. Он ничего не нашел и решил, что ошибся местом. Пот градом выступил у него на лбу. Он копнул рядом -- ничего. Копнул справа, слева -- ничего. Он чуть было не лишился рассудка, так как заметил, наконец, что земля была взрыта еще утром. Действительно, в то время, когда Бокстель лежал еще в постели, Корнелиус спустился в сад, вырыл луковицу и, как мы видели, разделил ее на три маленькие луковички. У Бокстеля не хватило решимости оторваться от заветного места. Он перерыл руками больше десяти квадратных футов. Наконец он перестал сомневаться в своем несчастье. Обезумев от ярости, он добежал до лестницы, перекинул ногу через забор, снова перенес лестницу от Корнелиуса к себе, бросил ее в сад и спрыгнул вслед за ней. Вдруг его осенила последняя надежда. |
