|
-- О, -- заметил Корнелиус, с беспокойством покачивая головой, так как каждое новое событие предвещало ему какую-нибудь катастрофу, -- это, вероятно, один из тех шпионов, которых посылают в крепости для наблюдения и за заключенными и за их охраной. -- Я думаю, -- сказала Роза с улыбкой, -- что этот славный человек следит за кем угодно, но только не за моим отцом. -- За кем же он может здесь следить? -- А за мной, например. -- За вами? -- А почему бы и нет? -- сказала смеясь девушка. -- Ах, это правда, -- заметил, вздыхая, Корнелиус, -- не все же ваши поклонники, Роза, должны уходить ни с чем; этот человек может стать вашим мужем. -- Я не говорю: "нет". -- А на чем вы основываете эту радость? -- Скажите, это опасение, господин Корнелиус... -- Спасибо, Роза, вы правы, это опасение... -- А вот на чем я его основываю. -- Я слушаю, говорите. -- Этот человек приходил уже несколько раз в Бюйтенгоф в Гааге; да, как раз в то время, когда вас туда посадили. Когда я выходила, он тоже выходил; я приехала сюда, он тоже приехал. В Гааге он приходил под предлогом повидать вас. -- Повидать меня? -- Да. Но это, без всякого сомнения, был только предлог; теперь, когда вы снова стали заключенным моего отца или, вернее, когда отец снова стал вашим тюремщиком, он больше не выражает желания повидать вас. Я слышала, как он вчера говорил моему отцу, что он вас не знает. -- Продолжайте, Роза, я вас прошу. Я попробую установить, что это за человек и чего он хочет. -- Вы уверены, господин Корнелиус, что никто из ваших друзей не может интересоваться вами? -- У меня нет друзей, Роза. У меня никого не было, кроме моей кормилицы; вы ее знаете, и она знает вас. Увы! Эта бедная женщина пришла бы сама и безо всякой хитрости, плача, сказала бы вашему отцу или вам: "Дорогой господин или дорогая барышня, мое дитя здесь у вас; вы видите, в каком я отчаянии, разрешите мне повидать его хоть на один час, и я всю свою жизнь буду молить за вас бога". О, нет, -- продолжал Корнелиус, -- кроме моей доброй кормилицы, у меня нет друзей. -- Итак, остается думать то, что я предполагала, тем более, что вчера, на заходе солнца, когда я окапывала гряду, на которой я должна посадить вашу луковичку, я заметила тень, проскользнувшую через открытую калитку за осины и бузину. Я притворилась, что не смотрю. Это был наш парень. Он спрятался, смотрел, как я копала землю, и, конечно, он следил за мной. Это он меня выслеживает. Он следил за каждым взмахом моей лопаты, за каждой горстью земли, до которой я дотрагивалась. -- О, да, о, да, это, конечно, влюбленный, -- сказал Корнелиус. -- Что, он молод, красив? И он жадно смотрел на Розу, с нетерпением ожидая ее ответа. -- Молодой, красивый? -- воскликнула, рассмеявшись, Роза. |
