– Это ужасно! – говорила она. – Я уверена, умерло гораздо больше людей – некоторые семьи бедняков уничтожены полностью, и кто взялся бы их считать? Улица рядом с нашей совершенно опустела – там не осталось ни души, все или умерли, или бежали.

Впервые Аннунсиата почувствовала страх.

– Но вы – вы не в опасности? Разве вы с Ричардом не собираетесь уехать? Или по крайней мере перебирайтесь ко мне – я уверена, здесь вам будет спокойнее.

– Нет, я останусь дома. Бедняки нуждаются в моей помощи, – решительно ответила Люси.

– Но уехать из города совершенно необходимо. Хотя бы ради спасения детей, – настаивал Эдуард.

– И двух моих сыновей, – добавила Люси. – Если бы я смогла отправить их за город!

Однако их уговоры не убедили Аннунсиату.

Девятого июля двор уехал из Уайтхолла в Хэмптон-корт, и король появлялся в Лондоне почти каждый день, путешествуя на барке по реке. Не встречаясь с ним, Аннунсиата могла бы лишиться рассудка: теперь уже каждый день от чумы умирало более тысячи человек! По ночам телеги вывозили трупы из города и сваливали их в открытые могилы; погребальные колокола звонили день и ночь, на некоторых улицах не осталось в живых ни единого человека, и трава там уже начала прорастать между булыжниками. Те, кто мог уехать, спешно укладывались и бежали из города, а оставшиеся вскоре чувствовали недомогание и в большинстве случаев умирали, ибо врачи и аптекари удрали первыми, и больным было неоткуда ждать помощи. Наконец в середине июля в Лондон вернулся принц. Почти сразу же он навестил Аннунсиату, пораженный тем, что она еще в Лондоне.

– Я думал, что вы уже давно в Йоркшире, – сказал он. Аннунсиата нетерпеливо сменила тему, желая знать, как он себя чувствует. Хотя принц старался говорить бодрым голосом, выглядел он плохо. Только его физическая сила и жизненная энергия помогли ему выжить при таком напряжении. Теперь же принц был донельзя утомлен и нуждался в длительном отдыхе.

– Завтра двор переезжает в Солсбери, и я отправляюсь туда же, – сообщил он. – Конечно, вы поедете с нами? Оставаться сейчас в городе – просто безумие.

Аннунсиата печально взглянула на него.

– Слишком поздно. – Я не могу уехать. Мои кузены Ричард и Люси больны, о них некому позаботиться, кроме меня.

– Но ведь они, кажется, живут в самом городе? Вам нельзя появляться там – это самый опасный район.

– Да, там действительно находится их дом, но когда они заболели, я привезла их сюда, – объяснила Аннунсиата. – Они лежат в верхних комнатах, вместе с кузеном Эдуардом. Я не могу бросить их, не могу поехать с вами.

Принц прикусил губу.

– Бог не простит, если я буду убеждать вас отказаться от такого решения, – наконец произнес он. – Я буду молиться о вашем спасении. Вы позволите мне хотя бы забрать с собой детей?

– О, прошу вас, сделайте это! Я буду только рада. И заодно увезите сыновей Ричарда и Люси, помните, они пели в королевской капелле. Вы присмотрите за ними, хорошо?

– Конечно. Тогда мне лучше уйти. Вы пришлете ко мне детей сегодня вечером? Отлично. Я позабочусь о них, пока вы не сможете приехать. Да сохранит вас Господь, мадам.

– Да сохранит Бог вашу милость!

На следующий день двор уехал, и вместе с ним дети Аннунсиаты, но она рассталась с ними без сожаления, а скорее с облегчением. В этот вечер ее муж после ужина почувствовал тошноту, а позднее его вырвало, но он пытался убедить себя, что съел слишком много мяса. На следующее утро его сразила лихорадка. Аннунсиата попыталась уговорить Джорджа остаться в постели, и он с ужасом взглянул на нее.