«Но надо ведь и свою копеечку в кармане иметь, разве нет?»

Впрочем, я не стала требовать и настаивать. Мне все стало безразлично. Я вспоминала последние строчки дневника дяди Паши. Он писал именно об этом. Из жизни ушли вкус и аромат. Ушла радость.

Я вышла на работу. Просыпаясь утром, я лежала, смотрела в потолок и думала, что впереди еще один длинный бессмысленный день. Все одно и то же. С трудом заставив себя встать, я автоматически проделывала все то, что входило в ежедневный утренний ритуал, потом ехала на работу. Отсиживала положенные часы, так же на автомате выполняя свои обязанности, возвращалась домой и часами лежала на диване перед телевизором, даже не понимая, что смотрю — да и смотрю ли вообще. Я перестала общаться с подругами, заниматься любимым прежде фитнесом, читать, ходить куда-либо — мне это было больше неинтересно. Даже Интернет, в котором раньше я могла проводить по полночи, больше не привлекал. После приезда я ни разу не включила компьютер. Комнатные растения, с которыми я возилась, как с детьми, погибли одно за другим — я просто перестала за ними ухаживать. К счастью, у меня не было собаки или кошки, иначе им тоже пришлось бы несладко.

Иногда я пыталась уговорить себя встряхнуться — ведь не могло же это продолжаться до бесконечности. Сходить в парикмахерскую, купить новых тряпок, закатиться в бар — чем там еще женщины лечат затянувшуюся депрессию? Но вся беда была в том, что это не было депрессией. Чем? Я не могла найти этому названия.

Просто я не видела больше в жизни никакого смысла. Дом, работа, друзья, хобби — все это была лишь мелкая мышиная возня. Суета. Любовь, семья, дети? Смешно. Любовь проходит, супруги разводятся, дети вырастают, уходят и приходят лишь затем, чтобы попросить денег. И вообще все умрут. Бог? Загробная жизнь? Тут у меня сомнений не было — участь моя уже решена. Я ведь отдала себя дьяволу. Вот так просто, ни за что. Отдала, чтобы избавиться от его же, дьявольского, наваждения. Ну, и чтобы увидеть то, чего видеть не должна была. Любопытство Евы неистребимо. Яблоко с древа познания когда-то лишило людей рая. Теперь все повторилось для нас с Костей и дядей Пашей. А может, и для кого-то еще. Откуда мне знать, со сколькими еще людьми дьявол проделывал эту шутку.

Почему я была так уверена, что исправить ничего нельзя? Не знаю. Но уверенность эта была просто железобетонной. Наверняка это тоже было от лукавого: ты погибла, и сделать уже ничего невозможно, не стоит и пытаться. Я и не пыталась.

Как-то незаметно пробежали полгода со дня смерти дяди Паши. Теперь мы могли снять деньги с его счетов. Я бы не стала этого делать — мне и свою-то зарплату не на что теперь было тратить, за исключением оплаты коммунальных услуг и самого необходимого. Но нам надо было закрыть дядины счета, поэтому мне пришлось поехать с Костей в несколько банков по очереди. Свою часть я сразу положила в те же самые банки на свое имя, не взяв даже немного.

Я была уверена, что Костя даже не вспомнит о своем долге, но, когда мы приехали к нему, в квартиру дяди Паши, он выложил передо мной на стол несколько толстых пачек.

— Забирай, — сказал он. — Может, тебе куда-нибудь съездить, развеяться? В круиз какой-нибудь. Познакомишься с кем-нибудь. Ты паршиво выглядишь.

— На себя посмотри! — вяло огрызнулась я.

Да, мы оба выглядели не лучшим образом. Уставший, постаревший Костя с потухшим взглядом — и я, которую все кому не лень донимали вопросами: «Что с тобой? Ты не больна? У тебя ничего не случилось?». По правде говоря, мне не хотелось смотреть в зеркало, чтобы не видеть эту пожилую унылую тетку с запавшими глазами, бледной до синевы кожей и тусклыми волосами. Я похудела — одежда висела на мне мешком. Когда-то борьба с лишним весом была одной из составляющих моей жизни, теперь это мне тоже было безразлично.