Не говоря больше ни слова и не попрощавшись, я покинула Леандера и пошла к моим родителем на кухню, села на своё место и как обычно поужинала.

 Глава 15. Моя величайшая вина

 Леандер так жадно напал на лазанью, что подавился уже от первого кусочка и обжег язык. Но, хотя казалось, она ему понравилась, он ее не доел. Теперь я специально притащила еду в свою комнату и озадачила родителей тем, что непривычно быстро поднялась из за стола, а он оставил половину на тарелке. Да, мама слишком долго смотрела на меня, пока я не исчезла, затем покачала головой и обиженно произнесла мне в след:

 – Если ты так хочешь, пожалуйста. Может быть, в будущем мы все будем есть в своих комнатах и будем писать записки друг другу, если захотим что то сказать.

 Папа тоже в изумлении посмотрел на меня. Они не привыкли к подобному. Это была наша священная традиция, сидеть вечером вместе на кухне и разговаривать. По крайней мере, полчаса, а иногда и дольше. В конце концов, мы же не виделись целый день.

 Но настроение уже было напряженным в течение всего ужина. Я подозревала, что это было связано с новым материалом, который прибыл сегодня. Мама хотела помочь, а папа не хотел, чтобы она помогала. Пусть она лучше сделает работу в офисе. И всегда, когда он направлял ее в бюро на первом этаже, мама делала вид, будто он надел на нее кандалы и посадил на хлеб и воду. Она эмансипирована, говорила она, и не позволит ему запретить ей, помогать ему в настоящей, важной работе. Если папа решался напомнить, что у мамы нет официального образования для всей этой деятельности в подвале и не «уполномочена» наносить макияж мертвым, то намечался сильный переполох.

 Даже сейчас я слышала, как голоса на кухне становились громче. Леандер отодвинул тарелку, на мгновение прислушался, а затем начал нюхать подмышки. Слева, справа, слева, справа. И еще один раз слева.

 – Фу. Я бы хотел изменить это. Такой я себе больше не нравлюсь, – отметил он, после того как закончил обнюхивать себя. Он скривил рот, как будто вонь причиняла ему боль, и состряпал свое типичное страдальческое выражение лица.

 – Ну, по крайней мере, ты сам это заметил. От тебя воняет уже давно.

 – Да, и что теперь? – спросил он и с ожиданием посмотрел на меня.

 – Как что? Иди, помойся!

 – Ага.

 – Не говори, что ты не знаешь, что люди моются, когда воняют...

 – Конечно, я знаю. Теоретически. Но практически, с реальным телом, как то все совсем по другому. И ванная комната для меня под запретом. Может быть, Элвис Пресли был бы еще жив и не задохнулся бы на своем коврике в ванной, если бы мы сопровождали наших клиентов в уборную. Многие другие звезды тоже, возможно, были бы еще живы. Но с определенного возраста, я держусь от твоей ванны подальше. И придерживаюсь мнения, что не обязательно нужно на все смотреть.

 Хорошо. Это мнение я полностью разделяла. Все последние дни я со всей силы вытесняла мысли о том, что Леандер всегда парил со мной рядом или надо мной, когда я сидела в туалете или принимала душ. Но теперь я узнала, что это было не так.

 И знание этого принесло небывалое облегчение. Кроме того, это объясняло, почему он при первом посещении туалета в человеческом обличье натворил таких глупостей.

 Но, как нам решить проблему с душем? Я ни в коем случае не могла пустить его одного в ванну, пока мои родители были рядом. Кто знает, что он еще натворит там... Мамин голос, так часто звучащий в спортивном зале, раздался в коридоре. Препирательство моих родителей перешло в настоящую ссору. Леандер прислушался.

 – Все просто, – кричала мама, – там внизу лежат три трупа, которых срочно нужно привести в порядок, не так ли?

 – Это так, – напыщенно ответил папа.