– Хорошо, клиенты. И я предлагаю тебе привести их в порядок, да, я даже уже начинаю это делать, и что? Господину это не подходит. Для него это не приемлемо.

 – Моя дорогая Роза. Дама, которую ты привела в порядок, – это монахиня. Монахиня! А губы монахини не должны быть накрашены ярко розовой помадой, это невежливо.

 – Это была не помада! Это блеск для губ! И он был не розовый, а цвета фламинго. И мне кажется, что он ей шел. Он придавал цвету ее кожи немного свежести! В ее состоянии это было, действительно необходимо, это бледная, худая бедняжка!

 – Роза, так не говорят о сестре монахине!

 – Ба, сестра монахиня... Разве цвет для жен Иисуса запрещен?

 Входная дверь квартиры щелкнула и голоса стали тише. Мама и папа спускались в подвал. И, хотя мама ругалась в десять раз громче, в конце концов, она проиграет спор. Я точно это знала. Подвал был царством папы, и в макияже мертвых он всегда добивался своего.

 Что бы мама не предпринимала.

 – Уф, – тихо произнес Леандер. Его лицо потемнело, и даже голубой, как снег, глаз больше не светился. Он положил руку на живот, как будто ему стало плохо.

 – Они снова помирятся, – успокоила я его.

 – Нет, я не это имею в виду. Люси, я сказал тебе не всю правду. Я не только из за тебя все бросил. Ладно, на 99 процентов из за тебя. Ты была невыносима, просто неконтролируемая, но... Было кое что еще.

 – Что? – спросила я озадаченно. Леандер добровольно признавался во лжи? Я едва могла в это поверить.

 – Речь идет о... – он перестал говорить и показал на пол. – О том, что внизу. Я не могу это выносить.

 – Что ты имеешь в виду?

 – Ваш подвал. – Его голос звучал глухо. – Он постоянно там в низу. Я его чувствую. Он забирает их.

 Я замерла. «Он». Я догадывалась, кого имел в виду Леандер. Хозяина времени. Но и в этот раз я не хотела переспрашивать его, о чем он говорит. Это было слишком страшно, и на самом деле я все равно уже знала это. Но если Леандер начинал говорить об этом, то мне становилось страшно. Это звучало так, как будто он знал намного больше, чем я, и как будто все было совсем не так, как мы полагали. Я еще никогда не боялась мертвых, всех этих гробов и подвала. Я часто сидела рядом с папой, наблюдала за ним, а иногда даже помогала. Я не хотела, чтобы это изменилось. Нет, я не хотела жить в доме, в котором боялась бы заходить в подвал.

 – Разве ты не хотел помыться? – сменила я тему, когда снова смогла нормально дышать и была уверенна, что мой голос не дрожал. – Сейчас для этого представилась прекрасная возможность. Они будут заняты там внизу в течение нескольких часов.

 Ругаться, мириться, ухаживать за тремя мертвецами, заниматься бумагами – для этого потребуется много времени. Я только надеялась, что из за ссоры мама не начнет рыдать, и из за головной боли ей не придется лечь в кровать. Потому что тогда, папа непременно бы последовал ней и заботился, независимо от того, сколько клиентов ждали своего нанесения макияжа.

 – Хорошо, – сказал Леандер, смущенно и неуверенно смотря на меня. – Гм, ты покажешь мне, как... ну... э э...

 Я подозревала, что так будет. Теперь мне нужно было еще и помочь ему принять душ. Это было просто невероятно. Но он отказывался пойти в ванну без меня, а я не хотела спать рядом с вонючим телохранителем.

 Через пять минут я сидела на закрытой крышке унитаза и размышляла, не забыла ли я что то во время вводного курса по принятию душа и связанных с этим приготовлений. Нет, все, что нужно я объяснила Леандеру, приготовила полотенце и гель для душа и на всякий случай спрятала фен, чтобы у него не возникло идеи посушить волосы в воде, хотя ангел хранитель должен был бы знать, что этого делать не следовало.