Большинство новобранцев дружно засмеялись этой шутке. И только Уэйт даже не улыбнулся. Взводу и раньше приходилось встречаться с инструкторами, подделывавшимися под этакого рубаху-парня или кривлявшимися, как ярмарочные шуты. Уэйт ненавидел эту породу не меньше, чем сержантов — хамов и садистов. И те, и другие стоили друг друга.

А инструктор между тем продолжал рассказ. Ткнув указкой в один из красных кружочков, объявил:

— Это — точка болевого нажима. Их на человеческом теле (ха-ха!) до дьявола. Давайте-ка начнем с той, которая вам всем (ха-ха!) лучше всего известна. — И он ткнул указкой в паховую область «Чарли».

Солдаты снова дружно засмеялись. Им правился этот инструктор. Только Уэйт снова промолчал, пожав плечами. Ему уже начинало надоедать это кривлянье.

— Всем вам хорошо известно, — говорил сержант, — что нет ничего больнее, как схлопотать хорошего пинка по этому (ха-ха!) ювелирному изделию. Верно, парни (ха-ха!)?

— Так точно, сэр! — дружно крикнул взвод.

— Вот поэтому мы такие места и называем точками болевого нажима. Ваша задача какая? Постараться так двинуть противника в такую (ха-ха!) точку, чтобы он от боли надолго, а то и насовсем лишился бы способности (ха-ха!) к сопротивлению. — Он постучал указкой еще в нескольких местах таблицы. — Надавите как следует в любой из этих точек, и ваша задача (ха-ха!) решена. Можно (стук!) омертвить руку, перебить (стук!) дыхание, сделать (ха-ха!) человека (стук! стук!) калекой на всю жизнь, ослепить (стук!) его, полностью (ха-ха!) вывести из строя (стук! стук! стук).

Ободранная фигура на таблице все больше и больше раздражала Уэйта, и, чтобы успокоиться, он стал разглядывать свои ноги. Но тут ему вдруг показалось, что у него на коленях и в паху появились темно-красные кружочки, стало не по себе, вроде бы, даже заболело где-то. Хриплый голос инструктора и постукивание его указки стали приглушенными, казалось, уши заложили ватой.

Сине-черно-красный Чарли почему-то напомнил Уэйту о лекциях по личной гигиене и медицинской подготовке, которые им читали несколько дней тому назад. Там тоже висели таблицы костно-мышечной системы человека, большие схемы кровеносной, нервной и других систем. Такие же таблицы висели и в комнате, где новобранцы проходили свой первый медицинский осмотр. Раздетые догола, нервничающие, смущенные парни стояли там в длинной очереди. Вдоль строя медленно шел санитар, проверявший их по списку. Каждому рекруту, фамилию которого он находил, он ставил мелом на груди его порядковый номер. Дойдя до конца, санитар вернулся назад, проверяя теперь правильность цифр. Это был очень педантичный парень, он и потом без конца проверял и перепроверял их, сортируя по врачам — кого к глазнику, кого к хирургу или дантисту. Врачи тоже проверяли их — заглядывали в уши, рты, другие места, измеряли давление и объем легких, определяли рефлексы и все другое.

— Вот вам удалось бросить противника на землю, — доносился откуда-то издалека голос сержанта, — но надо ведь, чтобы он и не поднялся. Вот тут-то и помогут нам точки болевого нажима. Их вообще-то много, но вам следует запомнить самые главные. Вот они, — и он снова застучал по таблице своей указкой.

Уэйту в это время почему-то вспомнилось, как на занятиях по личной гигиене кто-то из новобранцев стал довольно громко подвывать. Это заметил сержант-инструктор. Он записал солдата в свой журнал, и с тех пор этого парня они больше не видели, как в воду канул. Куда, интересно, он девался?

— Ну ладно, парни, — сержант отошел от таблицы. — А теперь попробуем овладеть основным броском через бедро…

«И не забудьте, парни, — мысленно продолжил за него Уэйт, — поддать огоньку.