Уэйт почувствовал, что Мидберри начинает раздражаться. Однако он не собирался отступать, идти на попятную, пока не получит ответа на мучавшие его вопросы.

— Вы вот говорите, на что, мол, он годится, сэр. Но в каком это смысле?

— А в смысле способности выносить моральный нажим. Давление, если хочешь. И ты не прикидывайся дурачком, парень. Отлично ведь соображаешь, о Чем идет речь. Сам знаешь, каким должен быть морской пехотинец, какие перегрузки должен выдерживать. Когда человек попадает в бой, на него там сразу же такое наваливается, что только знай держись. И он должен заранее быть готовым к этому. Все выносить, а дело делать. Иначе — крышка. И ему самому, и другим тоже. Но ему-то в первую очередь!

— Это с ведром-то на голове?

Такого Мидберри никак не ожидал. Возмущенный, он вскочил из-за стола, отшвырнув стул, шагнул к солдату:

— Ты мне тут умника не строй! Ишь, червяк паршивый! — он весь даже вспотел от возмущения. — Хочешь схлопотать, видно? Так могу устроить. До вечера будешь на руках выжиматься, остряк сопливый! Ясно?

— Так точно, сэр!

— И заруби себе на носу: когда открываешь свое поганое хайло, не забывай никогда слова «сэр». Ясно?

— Так точно, сэр!

— Твердо уяснил, червяк?

— Сэр! — весь сразу же подобрался Уэйт. — Я твердо уяснил, сэр!

Мидберри перевел дыхание. Взял погасшую уже сигару, немного постоял, держа ее в руках, потом снова положил…

— Хорек в твоем отделении?

— Никак нет, сэр!

— Так чего же ты тогда лезешь?

«Законный вопрос, — подумал Уэйт. — Абсолютно законный».

Молчание новобранца было для Мидберри красноречивее любого ответа. Он отлично знал — их целый год учили этому в Кэмп-Лиджене — главное в любом деле — захватить противника врасплох. Захватил, и сразу же переходи в наступление. Он уже открыл было рот, как вдруг задумался: так то же противника. А разве перед ним сейчас противник?

— Сэр, — наконец нашелся, что ответить Уэйт, — я просто хотел…

Он, очевидно, собрался перейти в наступление. Хочет захватить инициативу. Этого Мидберри допустить не имел права. Да, это был противник, и с ним следовало поступать, как с таковым. Сержант решил положить конец затянувшейся дискуссии. Тем более, что она вроде бы ускользала из-под его контроля. Не хватало еще, чтобы он пошел на поводу у какого-то червяка.

— У тебя что, в своем отделении дел мало? — перебил оп Уэйта.

— Сэр, я просто хотел… Так точно, сэр!

— Вон хотя бы взять Адамчика. Того и гляди, как бы опять вниз не покатился. С ним ведь далеко еще не все в порядке. С ним работать и работать. А кому еще, как не командиру отделения, этим заниматься. Верно?

— Так точно, сэр! Но только я…

— А Пауэре? Он же в строю, как корова на льду. На строевой с ним прямо мука. Особенно в сомкнутом строю. Тоже вот стоило бы тебе обратить внимание. Да и Роудмен. Вон сколько дел в отделении.

— Сэр, я стараюсь.

— «Стараюсь»! Не очень-то стараешься, как я погляжу. Да и у самого тоже не больно-то гладко. На стрельбище совсем неважно себя показал. Что скажешь?

— Так точно, сэр! Неважно.

— То-то и оно. К тому же мне последнее время кажется, будто ты стал вообще крылья опускать.