— Я бы не сказал, что он мой друг, герр инспектор. И… вы же были против, чтобы мы общались.

— Я и сейчас не в восторге. Просто решил воспользоваться случаем. Скорее по-приятельски, чем по служебному положению, — Боденгаузен широко улыбнулся. Его маленькие глазки при этом внимательно изучали лицо Шпатца. По его спине пробежал холодок. «Проклятье, почему я чувствую себя провинившимся? Это же на меня в Шварцланде уже несколько раз напали! Если Флинк занялся какими-то темными делишками, зачем я буду это скрывать? Он мне никто, мы общались всего два раза».

Шпатц помолчал, выдержав взгляд Боденгаузена. Улыбка начала медленно сползать с лица инспектора.

— Конечно, герр пакт Боденгаузен, — заговорил Шпатц и снова протянул руку. — Сделаю все, что смогу. И почту за честь продолжить наши дружеские отношения после того, как служебная надобность закончится.

Глава 13

«Какой он огромный!» — Шпатц мимоходом порадовался, что большая часть его лица сейчас скрыта маской. Он подал руку фрау Ирме, ее кисть в красной шелковой перчатке сжала его ладонь, когда она выбиралась из блестящего темно-красного, в цвет ее платья, открытого вагена. Глаза в прорезях черно-алой маски блестели, Шпатц сжал ее ладонь в ответ, ответил огнем на огонь взгляда. Правда восторг его был адресован вовсе не спутнице. Все его внимание захватила гигантская махина «Шреклиха» — личного люфтшиффа Адлера штамм Фогельзанга. Огромная серебристая рыба, подсвеченная с земли десятками прожекторов, неподвижно висела над причальной мачтой. У подножия мачты играл оркестр, множество мобилей и вагенов разных цветов и размеров подъезжали к летному полю, высаживали пассажиров в причудливых костюмах и платьях и выстраивались ровными рядами на парковочной площадке. Некоторые водители стояли рядом со своими роскошными (а других здесь сегодня не было) железными конями, курили и глазели на громадный, замерший в ожидании праздника, люфтшифф.

Конечно же, Шпатц уже видел люфтшиффы раньше. Раз в две недели в на старой рыночной площади в столице Сеймсвилля причаливал Штизель, люфтшифф компании «Билегебен-Флюгфокер». Обычно это случалось ближе к закату. Но Штизель как минимум вдвое меньше, и для его посадки не требуется причальная мачта — пассажиры сходили на землю по трапу, который подгоняли прямо к гондоле.

Патрульный люфтшифф на плацу пограничного бюро был еще меньше. Нет, он тоже был очень большим и внушительным, но все они проигрывали размерами и величественностью этому исполину. Который выглядел еще эффектнее в неспешно двигающихся световых пятнах.

Шпатц понял, что пока он разглядывал люфтшифф, Ирма что-то ему говорила. Водитель в черной униформе закрыл за ним дверцу, сел обратно за руль, темно-красный ваген медленно покатился в сторону парковочной площадки. Шпатц не стал переспрашивать, о чем говорила его дама, все равно было шумно — стрекот десятков двигателей, многоголосый человеческий гомон, торжественная музыка — все это сливалось в какофонию, позволявшую не вести никаких разговоров. Шпатц предложил Ирме руку, она с готовностью прильнула к нему всем боком, и они направились в сторону подсвеченной множеством разноцветных огней причальной мачте.

Сегодняшнее утро выдалось суматошным, как никогда. Крамм, узнав что случилось ночью, примчался на своем мобиле меньше, чем через четверть часа. Как раз в тот момент, когда Шпатц разглядывал останки своего имущества в сгоревшей комнате. Из одежды уцелела только шляпа, которую Шпатц оставил на вешалке в прихожей, и пиджак, небрежно брошенный на спинку стула вечером. Все содержимое платяного шкафа превратилось в обугленные лоскуты, опознать в которых рубашку или пиджак совершенно не представлялось возможным.