Журналист открыл глаза, увидел, что лежит на полу в гостиной. Большой свет по-прежнему потушен, зато в углу включен торшер, а на него наброшено полотенце, видимо, для того, чтобы сделать свет еще более тусклым. В кресле сидел человек, одетый в черную куртку. На голове его была бейсболка, глаза скрывали солнцезащитные очки.

— Я спрашиваю: вы пришли в себя? — повторил человек.

— Д-да… — проговорил журналист. Звук собственного голоса эхом отразился в затылке, вызвал внутри черепа острую боль, и Бычихин болезненно поморщился. — Да, — повторил он, стараясь говорить как можно тише и ровнее, чтобы боль снова не пронзила голову. — Зачем вы… меня… ударили?

— Вы начали кричать, и мне пришлось вас слегка оглушить.

— Но вы… напугали меня… Почему вы просто не позвонили в дверь?

— Вы бы не открыли. Я знаю, что вы прячетесь от меня. Вы не отвечали на телефонные звонки. На ваших окнах — плотные шторы, чтобы я подумал, будто вас нет дома. Мне пришлось применить маленькую военную хитрость.

Журналист, опираясь на руку и морщась от боли, тяжело поднялся с пола и похромал к дивану. Сел на диван и глянул на незваного гостя.

— Подайте мне сигареты.

Гость взял с журнального столика пачку «кэмэл» и бросил ее на диван.

Бычихин хлопнул себя по карману халата — зажигалка была на месте. Он медленно, стараясь не двигать головой, закурил.

— Ну что, полегчало? — спросил гость.

— Да. Хотя все еще подташнивает.

— Это пройдет, — успокоил мужчина в бейсболке. Итак, Денис Григорьевич, объясните мне, почему вы решили играть со мной в прятки? Я вам мало заплатил?

— Ко мне приходил следователь из Генпрокуратуры. Он угрожал мне.

— Да ну?

— Вы не верите? Но это правда. Я даже помню его фамилию — Турецкий. У него такой неприятный, буравящий взгляд — будто в самую душу заглядывает. Мне кажется, он сразу понял, что эта статья заказная.

— Он оказался умнее вашего редактора?

— Редактору наплевать. Ему главное, чтобы текст был, с разоблачениями и сенсациями. Случись что — он просто меня подставит. А Турецкий… Уверяю вас, он со мной не шутил.

— И поэтому вы решили нарушить наш договор?

— Да. Он сказал, что, если я напишу на эту тему хотя бы еще одну статью, он меня посадит.

Человек, сидящий в кресле, усмехнулся.

— И вы поверили этим пустым угрозам? Ая-я-яй. Разве можно быть таким впечатлительным, Денис Григорьевич? У нас ведь с вами был четкий договор. Я плачу вам деньги, вы делаете серию репортажей. Редактор дал вам карт-бланш. Читатели верят вам, Денис Григорьевич. Их занимает ваша манера письма, то, как вы строите интригу. Все ждали продолжения. Но вместо того чтобы работать, вы второй день сидите дома, заявив редактору, что серьезно больны. Разве можно так разочаровывать читателей?

Внезапно взгляд Бычихина упал на ноги гостя. Его туфли были перепачканы грязью и уже успели оставить следы на светлом ковре. Бычихина взяла злость.

— Простите, но я привык сам решать, о чем и когда мне писать, — резко заявил он. — А если я болею, то я болею. Вы не мой босс, а я не ваш слуга.

— Вот как? — спокойно произнес гость.

— Да, так.

Гость слегка наклонился вперед, как змея, готовящаяся к броску.

— А кто будет отрабатывать деньги, которые я вам заплатил? — прошипел он.

Вопрос этот был задан тихим, но таким ледяным голосом, что Бычихин невольно поежился. Он сглотнул слюну и ответил:

— Зачем же так горячиться? Я ни в коем случае не отказывался от работы.