— Я всегда знал, что эти ребята настроены серьезно, — жизнерадостно сообщил он, — и более того, я почти уверен, что обещание свое они сдержат. Когда я был в Генуе, — львиную долю попадавшей к нему информации Уэлби получал из первых рук, — когда я был в Генуе… Или это было в Софии?.. Там я встречался с человеком, который рассказал мне о деле Треловича. Ну, вы помните, это один из тех, кто убил сербского короля. Так вот, однажды вечером он пошел в театр… и ночью его нашли мертвым на площади с рапирой в сердце. У этой истории есть две очень интересных особенности. — Международник принялся загибать пальцы. — Во-первых, генерал был известным фехтовальщиком и имеются доказательства того, что он был не казнен, а убит на дуэли. Во-вторых, на нем был корсет (сейчас многие офицеры вслед за немцами взяли моду носить такие), и один из его противников, узнав это, вероятно в ходе поединка, заставил генерала снять его. В общем, когда его нашли, корсет лежал рядом.

— И уже тогда было известно, что это дело рук «Четверки»? — спросил редактор.

Уэлби отрицательно покачал головой.

— Даже я тогда еще о них не слышал, — с сожалением сказал он и спросил: — А вы что-нибудь уже предприняли?

— Я поговорил со швейцарами и посыльными, со всеми, кто тогда был на работе, но как проник в здание и ушел из него наш загадочный друг (я не думаю, что их было несколько), остается загадкой. Нет, это в самом деле что-то невероятное. Знаете, Уэлби, у меня появилось какое-то необъяснимое чувство… Клей на конверте был еще влажный, это значит, что письмо написали и запечатали на месте, должно быть, за несколько секунд до моего возвращения.

— А окна не были открыты?

— Нет, все три были закрыты и заперты. Через них в кабинет попасть было невозможно.

Прибывший на место происшествия для сбора информации сыщик подтвердил это мнение.

— Человек, написавший письмо, покинул комнату не более чем за минуту до того, как вы туда вошли, — заключил он и принялся изучать письмо.

Будучи молодым и энергичным человеком, детектив провел тщательнейший осмотр помещения. Он перевернул ковры, простучал стены, обыскал шкафы и потратил еще немало времени и сил на то, чтобы измерить все складной линейкой.

— У нас многие ребята посмеиваются над детективными рассказами, — пояснил он редактору, в изумлении наблюдавшему за его действиями. — А я вот перечитал всего Габорио и Конан Дойла и верю в важность мелких деталей. Скажите, тут не было сигарного пепла или чего-нибудь в этом роде? — с надеждой в голосе спросил он.

— Боюсь, что нет, — мрачно ответил редактор.

— Жаль, — сказал сыщик, и, завернув «адскую машину» с торчащими из нее проводами в бумагу, откланялся.

Через какое-то время редактор поведал Уэлби, что почитатель Шерлока Холмса целых полчаса ползал с лупой по полу в его кабинете.

— Он нашел полсоверена, которые я потерял несколько недель назад. Хоть какая-то польза…

В тот вечер о том, что на самом деле произошло в кабинете редактора, узнали только Уэлби и издатель. И все же по отделу помощников редактора прокатился слух, что в «святая святых» что-то произошло.

— Слышали, шеф сжег пробки у себя в кабинете и испугался смертельно, — сказал обозреватель портовых новостей.

— Да ну? — удивился специалист по погоде, отрываясь от своих таблиц. — А знаете, со мной недавно такая же история приключилась: захожу я вчера…

Прежде чем сыщик ушел, редактор предупредил его:

— О том, что случилось, знаете только вы и я, — сказал он, — так что, если об этом станут говорить, я буду знать, что информация просочилась из Скотленд-Ярда.