Цельтесь в двубортный

Вот ведь сукины дети: буржуазный строй им поперек горла — посмели нанести удар на самом высшем уровне! Я своими глазами видел, как они с холодным расчетом напрочь снесли голову высшему руководителю страны, обезглавили символ единства и национальной гармонии, олицетворение революционных, демократических устремлений!

Наступит ли когда-нибудь конец этой трагической, неуклонно ползущей вверх кривой насилия, кровопролития и преступности? Неужто

Однако надо признать: здесь тоже постепенно внедряется наш способ делать политику. На нас равняются, ребята! С технической точки зрения операция проведена безукоризненно. Автор заслуживает всяческих похвал. Однако кто он, так и неизвестно: убийца не только не арестован, но даже не опознан.

Силы подавления соблюдают спокойствие, твердость и сдержанность. Вот что сказал мне один из тех, кто ведет расследование (он пожелал сохранить инкогнито):

— Расследование преступления, видимо, будет длительным и сложным, однако акт возмездия мы предполагаем совершить сегодня же.

— То есть как, черт возьми?!

— А так: расстреляем определенное количество политических заключенных, пропорционально численности каждой из групп, составляющих красную левую.

— Но...

— Их объективное соучастие неоспоримо.

— Значит, вы считаете, что напали на след?

— След может быть только красным.

— Предполагается контрреволюционный заговор?

— Вы ведь иностранец, дорогой друг! От какой вы газеты?

Я с лету понял, куда он гнет, и даю ему немного денег. Расследователь сует деньги в карман и, оглянувшись по сторонам, таинственно сообщает, что убийство президента — наверняка дело рук красных заговорщиков-подпольщиков. Подумаешь, открытие! Но он дает мне знак выслушать его до конца. Правительство распустит слух — кстати, было бы неплохо, если бы я довел его до сведения своих читателей, — о том, что президента убили буржуазные ультра — скажем, крупные помещики.

Минуточку, дайте разобраться: ведь революция привела к власти правых, не так ли? Но оказывается, справа всегда есть место для другой, еще более правой, иначе говоря, правое политическое пространство практически неограничено. Хорошо, но какой смысл возлагать ответственность за убийство президента на ультраправых?

Расследователь качает головой, вздыхает, не может скрыть иронической улыбки:

— Таким образом мы отдаем должное их террористическим устремлениям, успокаиваем их и подрываем позиции подлинных организаторов убийства, то есть красных подпольщиков: чтобы доказать факт своего существования, они будут вынуждены снова себя обнаружить, совершить новые покушения. Все это вызовет страх и соответствующую реакцию со стороны большинства революционеров, то есть умеренной правой, не совсем точно именуемой центром. Контрудар, естественно, обрушится на левых, революция еще более поправеет, а ультраправые окажутся у нас в руках. Здорово придумано? В политике из всего надо извлекать выгоду, дорогуша («Журналист ты мой хреновый», — чуть не сказал он).

Тогда, спрашивается, зачем пытаться выявить истину, гоняться за подлинными виновниками убийства?

Я решил поставить на Мэри крест и не обращать внимания на ее исчезновения; если ее снова арестовали, так ей и надо. Но, оторвавшись от вечерней газеты, в которой я безуспешно искал сообщение о зверском убийстве президента, я увидел, что старуха Мэри как ни в чем не бывало сидит в холле: отсутствие ее длилось всего одни сутки. Не успел я обрадоваться, как она встала и направилась к выходу — лишь незаметно обернулась, желая убедиться, что я следую за ней.

Мы взяли такси, выйдя из такси, пошли пешком, потом сели на автобус и доехали до конечной остановки.

— Послушай, Мэри, не будь ты знаешь кем.