Убедившись, что ситуация под контролем, Шульга нырнул в БТР. Под возмущенный лай бультерьера нацепил наушники.

— Варяг, Варяг, как слышишь? Ответь Апостолу!

— На связи!

— Что у вас?

— Вторую волну отбили, сейчас третьей полезут.

— Понял. Слушай, мы тут еще на один секрет нарвались. Выкуриваем, но не успеваем малехо.

— Сколько времени?

— Минут десять. Продержитесь? Если уйдете, они в подвалах закрепятся, задолбаемся потом доставать…

— Бека еще на одну атаку. Против танков вообще пустые, так что вопрос интересный.

— Понял. Значит по обстановке…

— Плюс!

— Все слышали? — спросил Варяг.

— Десять минут… повторил Шульга. — Их танки скоро подтянутся.

— Если нас к реке прижмут — то всем крышка! — подытожил Назгул.

— К какой еще, нах, реке!

— Да, неважно…

— Какие у нас варианты? — спросил Шульга.

— У разведки трехсотые, так что незаметно свалить не сможем, — сказал Варяг. — Для меня без вариантов, остаюсь со своими ребятами.

— Филин? — спросил Шульга.

— Выхожу на позицию, — лаконично ответил грушник. — Стрелок лишний не помешает, а мехвод пока что не нужен. Бетеэр придется бросить. Танки, если выйдут на позиции для прямой стрельбы, его в первую очередь расхреначат…

— Ясно. Назгул?

— Посижу на связи для корректировки и информации, пока не полезут, а дальше — как все…

Внутренний дизайн «новейшей» боевой машины как водится в совке, проектировали человеконенавистники и садисты. Вылезая наружу, Шульга со злостью пнул один из черных брикетов. И надо было корячиться их в бетеэр перегружать!

Филин выбрался раньше и ждал снаружи.

— Ты все точно решил? — спросил Шульга грушника.

— Что «все»?

— Ну, по своим стрелять?

— Они мне не свои! — с неожиданной злостью сказал капитан, до того позитивно-спокойный. — Ни эти, которые тут свои зажопинские ипотеки гасят и мародерят. Ни уж, тем более, те, что в Кремле…

Шульга промолчал. Что тут скажешь, тяжело, конечно, сейчас мужику…

Есть ряд профессий, которые в обществе считаются миссионерскими. Учителя, врачи, священники, правоохранители, издатели, военные, журналисты. То есть те, которые исполняют важную социальную службу, а потому вроде как по определению должны быть людьми высоких моральных качеств.

Но в реальности это совсем не так. Шульга встречал священников-атеистов, для которых сан — не более чем хорошо оплачиваемая должность. О прокурорах, ментах и военных вообще разговора нет — девяносто процентов идут на такие должности отнюдь не для того, чтобы бороться со злом, или родину защищать. Про журналистов — ну, вообще, не смешно ни разу.

Поэтому, читая в сетях обиженно-возмущенные посты диванных экспертов о том, что военные отказываются воевать, а врачи во время эпидемий лечить, он лишь многоопытно ухмылялся. Нельзя от людей требовать того, на что они изначально не заточены. Невоюющая армия массово порождает чиновников в погонах, бесплатная медицина в условиях рынка — коммерсантов со скальпелями. Но вот когда правила игры резко меняются, то на смену чиновникам и коммерсантам приходят миссионеры. Именно так было в четырнадцатом году.

Миссионеров Шульга не любил ни в армии, ни среди волонтеров, да и сам им не был, даже с учетом нынешней своей профессии ликвидатора-санитара.