– Стив рассказал мне, что вы сделали. Я хочу поблагодарить вас. Я ничего не знала о родителях. Мне было всего три года, когда меня взяла сестра мистера Соуэрса.

– Наверное, сначала он держал вас при себе, чтобы иметь влияние на вашу мать, – сказал Боудри, – но когда вы подросли, и он увидел ваши фотографии, которые посылала ему сестра, он начал вынашивать другие планы.

– Это ранчо моего отца?

– Он построил его для себя и жены. Ваш отец много поработал. Это был счастливый человек. У него была женщина, которую он любил, и дом, который был ему нужен.

Боудри встал. Ему следовало возвращаться в отель писать рапорт.

– Ранчо построили для двух любящих друг друга людей, – сказал он.

– Стив говорит то же самое – его строили вдумчиво и с любовью.

– Нельзя, чтобы оно пропало. – Боудри взял поводья лошади, которую ему подвел Хенли. – Увидимся в городе!

– Стойте там, где стоите, мистер!

Голос был юным, но звучал повелительно, а нажать на спуск винтовки может не только взрослый. Чик Боудри дожил до своих лет, потому что знал, когда надо остановиться. Он остановился.

– Я не знал, что кто-то есть дома, – мирно сказал он. – Я ищу Джоша Петтибона.

– Его здесь нет, – с вызовом произнес юный голос.

– Ты можешь положить винтовку, малыш. Я пришел не со злом.

Ответа не последовало, и дуло не дрогнуло. Чику совсем не нравилось смотреть в эту черную дырку, однако его восхитила решительность юнца, стоящего по ту сторону винтовки.

– Где Джош?

– Он… его забрали. – Чику показалось, что голос мальчика дрогнул.

– Кто забрал?

– Шериф пришел и увел его.

– С какой стати шерифу понадобился Джош Петтибон.

– Говорят, он отравил лошадь Ниро Татума, – сказал мальчик. – Но он ничего такого не делал!

– Татум из "Длинного Т"? Положи-ка лучше винтовку, малыш, и давай поговорим. Я не враг твоему отцу.

После минутного размышления винтовка опустилась на пол, и вышел большеголовый мальчик с револьвером за поясом. Рубашка на нем явно принадлежала отцу. Было ему лет двенадцать, не больше, и был он очень худой.

Боудри внимательно посмотрел на мальчугана, но болезненный вид его не обманул. Пусть он молод и худ, но совсем не трус и может взять на себя ответственность. В небогатом словаре Боудри "ответственность" была самым важным словом.

Мальчик медленно и настороженно дошел до ворот, но не подумал открывать их.

– Твой папа отравил лошадь Татума?

– Нет! Мой папа никогда ничей скот не травил!

– Я так и думал, – согласился Боудри. – Расскажи-ка мне об этом.

– Ниро Татум ненавидит папу, а папе наплевать на Татума. Он два или три раза хотел согнать папу с земли, все время говорил, что нечего, мол, тюремным пташкам гнездиться рядом с его землей.

Когда мальчик произнес "тюремная пташка", он быстро поднял глаза на Боудри, чтобы посмотреть, как тот это воспримет, но Чик, казалось, ничего не заметил.

– А потом папа получил от Пита Свагера племенного быка, и это разозлило Татума еще больше. Татуму очень хотелось заполучить его у Свагера, он предлагал ему большие деньги. Пит знал, что папе хочется иметь такого быка, а Пит был кое-чем обязан папе, поэтому недорого продал его нам. Пит покидал наши края.

Чик Боудри знал, чем Пит Свагер был обязан Джошу Петтибону. Пит поехал по делам в СанАнтонио и там заболел. Его жена осталась на ранчо одна с маленьким ребенком, и через два дня после отъезда Пита они тоже заболели оспой.