Он замолчал, и выражение его лица становилось все более мрачным.

— Да, — сказал он наконец, когда мисс Мейберли стала проявлять признаки нетерпения, — да, конечно, это так и есть.

Он неожиданно вскочил на ноги.

— Скорее! — бросил он. — Я очень надеюсь, что мы не опоздаем.

— Что… что вы решили? — со страхом спросила девушка. — О чем вы?

— Об убийстве, черт возьми. И мы должны успеть, понимаете?

II

Поезд отошел от вокзала Виктория, и за окном потянулись мрачные пригороды юго-запада. Пуаро молчал, постукивая тростью о пол, а Диана не решалась прервать раздумья великого сыщика. Когда поезд миновал Мейденхед и вырвался на зеленые просторы Беркшира, Пуаро неожиданно улыбнулся и сказал отеческим тоном:

— Ну-ну, молодая леди, не нужно так нервничать. В вашем возрасте думать о плохом попросту неприлично. Нам ехать еще полчаса, расскажите-ка мне пока о семье. Вы очень любите отчима, верно?

— Он мне как родной отец, — горячо сказала Диана. — Да что это я, даже родной отец не так заботился бы обо мне, как Чарлз…

— Вы хотите сказать, что мать не очень-то обращает на вас внимание, верно?

— О, месье Пуаро, у нее много проблем. Вечные нелады с прислугой, вы же знаете, как трудно сейчас найти людей преданных и трудолюбивых…

— Вы живете втроем?

— Нет, с нами живет еще Хью, это брат Чарлза, он художник, и говорят — неплохой. Я ничего не понимаю в живописи, месье Пуаро, а дядя Хью ни о чем, кроме картин, не говорит. На чердаке он оборудовал себе мастерскую. Он хороший человек, но ужасный домосед. По-моему, он подрывает себе здоровье, все время смешивая краски. Они так неприятно пахнут…

— К сожалению, — философски заметил Пуаро, — мне тоже не по душе современная живопись. А что, дядя Хью не женат?

— Нет. По-моему, у него в юности была какая-то романтическая история, он был влюблен, и девушка его бросила, он очень страдал и с тех пор не любит никого и ничего, кроме своих картин.

— А как ваша мать и дядя отнеслись к обвинениям инспектора Драммонда?

— Мама готова засвидетельствовать где угодно, что отец спит, как сурок, и никуда не выходил из дома по ночам.

— Жена не может быть свидетелем в деле мужа, — покачал головой Пуаро.

— Вот и инспектор говорит то же самое… А дядя Хью утверждает, что большей чепухи не слышал за всю свою жизнь. Но советует отцу вести себя с инспектором осторожнее, чтобы не давать ему лишних поводов для обвинения.

— А почему дядя Хью живет с вами?

— У него была своя студия в Лондоне, но в последнее время дела шли неважно, ему не удавалось почти ничего продать… В общем, он оказался на мели, и отец вытащил его к нам. Это было года два назад…

— Подъезжаем, — прервал Пуаро рассказ девушки. — Давайте поторопимся.

III

Лойд-Мейнор оказался, как и ожидал Пуаро, викторианским домом довольно мрачной архитектуры, не ремонтированным еще со времен войны. Дом окружал сад, о котором хороший садовник сказал бы, что это насмешка над принципами садоводства. В полутемном холле их встретил слуга, принявший у Пуаро пальто, шляпу и трость.

— Мистер Чарлз хочет вас видеть немедленно, мисс Диана, — обратился он к девушке. — Прошу вас, сэр, — слуга повернулся к Пуаро и сделал приглашающий жест, — подождите в гостиной.