— Это Галина Николаевна, — нараспев сообщила трубка. — Вы меня помните?

Я прислушалась. Напряглась и наконец вспомнила и голос, и обстоятельства нашего знакомства. Это был хороший признак — мозги начинали подчиняться моей железной воле.

— Анна Ивановна во всем созналась! — радостно доложила свидетельница Костенок, а сердце мое упало и закатилось под плинтус.

Если маляра Пономарева убила из ревности пенсионерка Смирнова, то все мое построение ни к черту не годилось.

Галина Николаевна продолжала:

— И мы вместе поняли. Это хозяева убили Степана Степаныча. Чтобы не платить деньги. Понимаете, он нарочно затягивал ремонтно-строительные работы. Он уничтожил простенок между ванной и туалетом. Собственной волей! Его никто не просил. Видимо, он так сделал для удорожания процесса и закупки новых материалов. Это, конечно, непорядочно. — Галина Николаевна протяжно вздохнула. — Но мы считаем, что убивать за это жестоко. Вчера как раз по телевизору показывали, как дедушка убил бабушку за полстакана самогона, и мы подумали…

— Так в чем созналась Анна Ивановна?

— Ну… — Костенок замялась, а я представила себе, как зарумянились ее сухие щечки. — Ну… Она им сама позвонила. Хозяевам. И не подумайте, что доносила. Он просто хотел поменять трубы. А в этом вопросе нежелательно было прыгать через голову. Аня узнала у девочек из бригады телефон и позвонила спросить разрешения. А там — слово за слово. В общем, она хотела им понравиться и сообщила, что маляр самоуправствует… И что ей теперь будет? Вы только поймите — она раскаялась. И партия за нее просит. Посодействуйте, Христа ради…

— Да-да, — сказала я. — Конечно. Спасибо большое. Увидимся.

Положив трубку на рычаг, я снова удивилась своей способности правильно распознавать врагов. Ай да Миша, ай да молодец! Теперь он не выкрутится! Ни за что! Как странно он в свое время понял поговорку «копейка рубль бережет». Нет, я, разумеется, тоже за режим строжайшей экономии, но не ценой жизни работников! А может, Миша учится у государства? Например, если не платить учителям, врачам, военным зарплату и дать им спокойно умереть от голода, сколько же это можно сэкономить! Масштабно мыслит этот подлец Миша. Я не удивлюсь, если через год-другой он сядет где-нибудь в законодательном собрании. Ничего, сядет, только в другом месте.

И кстати, о любви… Я тяжело вздохнула и собралась утешить бабушку. Ее внук Гена убивал только своих любовниц и только по одному ему известным интимным причинам. Во всяком случае, в патологической жадности его обвинить трудно. Плюс Луизиана — это вообще из соображений семейной безопасности. Я тихонько постучала в ванную и попросила Тошкина немедленно меня впустить. И что ответил этот негодяй? Он сказал следующее:

— Надя, извини, но я стесняюсь!

Ага, разбрасывать по супружеской постели крошки от булочек, по всем квартирным креслам — свои штаны, а по ковролину грязные носки он не стесняется! А тут — кадетский корпус в одной закрытой ванной. Ничего. Когда-нибудь-то он выйдет. А при таком поведении прямо у двери его буду ждать не я, а любовно собранные чемоданы!

— Аглаида Карповна, что вы хотели найти в моей сумке? — что есть мочи заорала я.

Пусть все слышат, пусть все знают. Пусть… Пусть я в доме не хозяйка, но мозговой центр — это точно.

— Мама, в твоей сумке можно найти только болячку себе на голову, — отозвалась из детской Анька.

— Точно, и всей семье, — раздраженно заявил стоявший в дверях кабинета Яша.