Глаза у него так и оставались темными, как будто зашторенными.

— Ладно, я вижу, что вы просто пока еще не готовы к откровенному разговору. — Гуров поднялся из-за стола. — По крайней мере, я посмотрел на вас. Вы на меня. А дальше будем работать. Единственная просьба к вам, Александр Иванович, не спешите на допросах у следователя взваливать на себя сразу всю вину и тщательно вынашиваемый умысел. Ссылайтесь на состояние помутнения, на эмоции, которые взяли верх над разумом. Короче, старательно тяните резину! А я найду способ, как вас вытащить и все расставить по полочкам.

Гуров нажал кнопку на крышке стола.

«Да, пока это только знакомство, — думал он, глядя, как конвойный уводил Ершова в камеру. — Крепкий человек этот майор, но что у него на уме, вот задача. А ведь через сутки следователь его арестует. Ершова поместят в следственный изолятор. А там контингент такой, что всякое может случиться. Значит, надо заставить Рогозина сделать все, чтобы Ершов не попал по чьему-то недосмотру в камеру с уголовниками. Он должен сидеть один. И никаких оперативных разработок в камере! Слишком все предсказуемо! Кому-то нужно, чтобы убийцей считали майора Ершова, а потом тот покончит с собой. Нет! — думал Гуров. — Я вам концы в воду спрятать не дам».

Седов ждал полковника в той самой служебной «Волге», которую Рогозин закрепил за Гуровым.

Лев Иванович вытащил капитана из машины, отвел его в сторону, подальше от чужих ушей, и осведомился:

— Ты, Леша, говорил, что у тебя есть машина?

— Какая там машина!.. — Седов рассмеялся. — «Жигули» отцовские, «семерка».

— На ходу?

— Да, а вам нужна машина?

— Нужна, но только для тебя. То, что я сейчас тебе поручу, Алексей, сделать нужно незаметно, не привлекая к себе особого внимания. Ты должен проехаться по тем населенным пунктам, которые входили в состав участка майора Ершова. Поговори с народом. И с теми, кому он помог в свое время, и с теми, кого наказывал. Не забудь и тех, которые всегда были сторонними наблюдателями и никак участковому на глаза не попадались. Понимаешь, ты должен побеседовать с самыми разными людьми.

— Моя задача: выяснить, что собой представляет участковый уполномоченный Ершов?

— Молодец, схватываешь, — похвалил Гуров. — Характер, манера работать с людьми, принципиальность, нарушал ли закон, пил или нет, хороший участковый или так себе, плохой. Понял?

— Так точно, Лев Иванович, — бодро ответил капитан. — Форму снять?

— Ни в коем случае! — Гуров погрозил пальцем. — Ты в форме, представитель власти, расспрашиваешь про местного участкового. А его кто-то любит, кто-то ненавидит, а кому-то он по большому барабану. С тобой будут разговаривать, ломая голову, а не претендент ли ты на его место. Или, может быть, прислан начальством, чтобы навести справки у населения, как Ершов на самом деле работал. Начнут тебе, представителю власти, рассказывать все самое хорошее. Но только те, кто его любил и уважал, кто за него горой. А кто его ненавидел, будут выдумывать всякие гадости и старательно тебе их развешивать по ушам в виде лапши. Уловил принцип?

— Уловил, Лев Иванович.

— Шуруй.

Миша Спирин всю дорогу рассказывал, как и почему у него полетела подвеска в их прошлый приезд в эти места. Какие мастера есть в Алексеевском, как они играючи обращаются со сваркой. Гуров слушал водителя, не перебивая. Сержант Спирин был парнем неплохим, служил водителем уже лет семь, наверняка знал много интересного про местное начальство и про особенности тутошнего житья-бытья.

«Не стоит его обрывать и отбивать охоту болтать без умолку, — решил Гуров.