Кортеж в молчании продвигался вперед. А потом остановился перед лестницей, ведущей к первому из дворцов, Павильону приемов, который располагался между Дворцом холода и Дворцом жары. Там под мозаичным портиком их нетерпеливо дожидался полный мужчина с дряблым морщинистым лицом: судя по знакам на его шапочке, то был досточтимый Кан, министр Син бу — страшной Палаты наказаний. Присмотревшись, Цы разглядел пустую впадину на месте его левого глаза. Веко над правым глазом министра нервно подергивалось. Дворцовый распорядитель с угрюмым лицом приступил к церемонии приветствия. Когда протокольные поклоны завершились, он предложил прибывшим следовать за ним. Процессия молча двинулась по нескончаемой галерее. Цы миновал вместе с судейскими несколько залов, украшенных молочно-белыми фарфоровыми вазами, выделявшимися на фоне лакированных алых стен; затем они миновали квадратное помещение с потолком, который своим блеском не уступил бы нефриту; далее их ожидал еще один зал, пусть и не столь пышный, но не менее величественный. Как только все вошли, дворцовый распорядитель повелительно взмахнул рукой:

— Досточтимые эксперты, приветствуйте императора Нин-цзуна! — Распорядитель указал на пустой трон, занимавший самое почетное место в этом зале.

При этих словах все присутствующие простерлись перед троном и ударили головами в пол — будто перед ними действительно восседал император. Тотчас по завершении ритуала чиновник предоставил слово министру Кану. Одноглазый с трудом взобрался на подмостки рядом с троном и внимательно оглядел присутствующих. Цы отметил отпечаток пережитого ужаса на его грозном лице.

— Как вам уже известно, я призвал вас сюда из-за поистине омерзительного дела. Обстоятельства таковы, что вам придется полагаться не столько на проницательность, сколько на чутье. То, что вам предстоит увидеть, выходит за рамки человеческого разумения, принадлежа, скорее, миру чудовищ. Я не знаю, каков он, этот преступник, бросивший нам вызов, — человек ли, зверь или призрак, однако, кем бы он ни был, вы призваны сюда, дабы изловить это мерзостное существо.

Кан спустился с подмостков и направился к следующему залу, который охраняли двое солдат столь же невероятно огромных, сколь и воздетые алебарды в их руках. Но еще больше юношу поразила дверь из черного дерева, на которой были вырезаны десять царей преисподней. Когда дверь открылась, Цы ощутил знакомое зловоние гнилой человеческой плоти.

На входе помощник Кана раздавал пришедшим нитки, пропитанные камфарным маслом; судейские, скатав те в шарики, поспешно засовывали их в ноздри. А потом всех пригласили в Комнату ужаса.

По мере того как эксперты обступали груду окровавленного мяса, любопытство на их лицах сменялось замешательством, а замешательство — паникой. Под саваном легко можно было различить очертания искалеченного тела, напоминавшего человеческое. На ткани проступали алые пятна — там, где у нормального человека находятся грудь и шея. А потом саван резко опадал вниз — у этого тела отсутствовала голова.

По знаку чиновника верховная управительница дворца откинула покров, в зале послышались вздохи и вскрики. Одному из приглашенных стало дурно, другого стошнило. Все гости Комнаты ужаса попятились назад. Все, кроме Цы. Юноша даже глазом не моргнул. Он бестрепетно рассматривал окровавленное тело, которое совсем недавно было женским. Эта нежная плоть, теперь безжалостно изувеченная, напоминала останки животного, которым уже успели поживиться падальщики… Голова была срезана начисто, обрубки пищевода и трахеи свисали из шеи, точно свиные кишки. Ноги тоже были обрезаны на уровне лодыжек. На туловище выделялись две страшные раны: одна открывалась под правой грудью и напоминала глубокий кратер — как будто какой-то зверь проедал это место, пока не добрался до легкого.