Цы неуместно взгрустнулось. Девушка с такими изящными руками никак не заслуживала столь бесчеловечной расправы. Слабый аромат ее духов все еще пытался бороться с гнилостью разложения. Чиновник сделал знак отойти от трупа, Цы повиновался. Кан зачитал экспертам предварительный отчет, составленный по результату первичного обследования, проведенного под руководством верховной управительницы. Помимо того, что Цы и сам успел увидеть, в отчете почти ничего не было, только мелкие детали: приблизительный возраст женщины — около тридцати лет; описание ее грудей и сосков — маленькие и мягкие; кожа — белая и шелковистая. Упоминалось также, что женщина была обнаружена одетой — лежала в переулке поблизости от Соляного рынка. Под конец приводились соображения управительницы по поводу того, какое животное способно так изувечить женщину — предположительно тигр, собака или дракон.

Заслушав этот отчет, судейские разом принялись бормотать, вполголоса обмениваясь первыми впечатлениями; Цы молча покачал головой. Несомненно, верховная управительница многое знает про роды, про ведение хозяйства и устроение праздников, однако вряд ли эта женщина способна отличить укус насекомого от ожога. Но Цы ничем не мог помочь расследованию. Мужчинам решительно запрещено прикасаться к трупам женщин. Таковы установления конфуцианства, и никто в здравом рассудке не станет им противоречить.

Кан тотчас же потребовал, чтобы эксперты высказали свое мнение.

Первым решился выступить судья из областной управы. Он шагнул вперед, медленно обошел вокруг трупа и попросил управительницу перевернуть тело, чтобы увидеть также и спину.

Остальные воспользовались моментом и тоже придвинулись ближе. Женщина осторожно перевернула покойницу, и взорам присутствующих предстала молочно-белая спина без видимых повреждений. Талия убитой была полновата. Ягодицы казались мягкими и рыхлыми. Судья еще раз обошел труп по кругу, то и дело дергая себя за реденькую бородку. Потом осмотрел одежду, которая была на убитой при обнаружения тела. Одежда была самая простая, льняная — из тех, что носит прислуга. Судья почесал голову и обернулся к советнику Кану:

— Досточтимый министр наказаний! При виде столь чудовищного зверства даже слова со страхом слетают с языка. Полагаю, было бы неуместно заново описывать характер и количество ранений, достоверно изученных теми, кто осматривал тело прежде меня. Разумеется, я согласен с моими коллегами в том, что касается нападения чудовища; какого именно — я даже предположить не могу из-за совершенно необычайного характера телесных повреждений. — Судья задумался над следующей фразой. — Однако в свете всех фактов я беру на себя смелость утверждать, что мы столкнулись с одной из сект, практикующих темные искусства ведовства. Быть может, это приверженцы Белого Лотоса, или манихеи, или же христиане-несторианцы, или Посланцы Майтрейи. Мои слова подтверждаются тем, что убийцы, движимые отвратительными страстями, на своем кровавом сборище отрубили ступни этой несчастной, но, не удовлетворившись и этим, потешили свои извращенные желания и свою кровавую похоть, дав какому-то зверю выесть жертве печень. — Судья посмотрел на Кана в ожидании согласия. — Мотивы преступления? Кто угадает побуждения, что порождены вывернутыми наизнанку мозгами этих убийц: обряд инициации, расплата за непослушание, жертва демонам, изготовление чудодейственного эликсира, в состав которого должны входить человеческие органы…

Кан покивал, обдумывая речь судьи. А затем предоставил слово Мину.

Цы внимательно следил за академиком, когда тот не спеша всходил на подмостки.