– Да плевать.

Я сначала переполошилась, а потом подумала – если Римма считает, что я не смогу без омерзения смотреть на себя в зеркало, то ей-то еще хуже придется.

Ей придется выбирать: принять Антона в компании со мной или отказаться от его денег. Ах, вечная дилемма между золотом и душой. Когда мне еще выпадет полюбоваться на такое?

– Смотри не пожалей, – пригрозила я Антону. – Ты знаешь, когда мне не по себе, я становлюсь странной.

– Пфф.

Хотела ли я предстать перед демонической Риммой в виде несчастной запуганной Мирославы? Ха! Вы что, так плохо меня знаете?

Переворошив все шкафы и устроив дикий беспорядок, я выбрала старенькое, но очень милое белое платье, расшитое голубыми васильками. Две косы. Блестки на губы и веки.

Сама невинность, глазками хлоп-хлоп.

– На детский утренник собралась? – спросил Антон, придерживая для меня дверцу машины.

– А что? Если ко мне прилепился ярлык коварной соблазнительницы, то пристало носить только красное и черное?

– И чулки в сеточку, – поддакнул Антон с энтузиазмом.

– Милый мой, у тебя и так мозоль на члене. Чулок в сеточку ты можешь и вовсе не пережить.

Он покачал головой и аккуратно закрыл дверцу.

– Просто мне вдруг показалось, что я сплю со школьницей, – признался он, опускаясь на водительское сиденье.

– Ой, спасибо-спасибо. – Я польщенно вспыхнула.

Не сказать, что Римма мне обрадовалась. Не буду врать: чего не было – того не было.

Но и в глотку не вцепилась. Лишь молча посторонилась, пропуская нас в свою квартиру без стен. Я вспомнила, как мы когда-то пили здесь шампанское и Римма мне доказывала, что Алеша – не тот человек, который способен восхищаться кем-то, кроме себя.

Что ж, теперь рядом со мной человек, который вообще не способен восхищаться собой. Что это, как не закон кармического маятника?

Если это был ужин, то весьма странный. Из еды на столе присутствовала только сырая курица в миске. Зато – полно бумаг.

– Ой, – Римма с недоумением уставилась на курицу, – совсем про нее забыла.

– Закажу чего-нибудь, – решил Антон.

– Да ну вас! – Я решительно повязала фартук. – Что может быть проще, чем запихать в духовку одну дохлую птицу?

– Детонька, – в голосе Риммы льда было больше, чем в Арктике, – я все-таки не злая мачеха, которая заставляет сиротку чистить котлы и перебирать крупу.

– Совсем вы, театральные примы, оторвались от реальности, – подивилась я, забирая миску и перемещаясь к раковине. – Котлы, крупа… что за странные фантазии! У меня есть теория: женщины с таким удовольствием стали примерять на себя образ злодеек, потому что мысленно представляют себя Анджелиной Джоли в «Малефисенте», а не безобразной старухой с клюкой.

Римма уставилась на меня с таким изумлением, что даже забыла удержать на лице неприязнь.

Антон засмеялся, сказал горделиво:

– У Мирославы полные карманы различных теорий. – И бездумно чмокнул меня в плечо.

Из Риммы вылетело нечто вроде змеиного шипения, но она быстро его погасила.

– Ладно, – пробормотала, решительно усаживаясь спиной ко мне, – ближе к делу. Есть два подходящих нам здания. Первое – купеческий особняк прошлого века, хорошее расположение, уходит по тендеру по низкой цене, из минусов – обязательства по сохранению и реставрации фасада, запрет на вывеску, а также необходимость масштабного ремонта, там до сих пор деревянные перекрытия. Второе – бывший магазин электротехники, стоит вдвое дороже, но он в самом центре. Мне нравятся стеклянные витрины, простор для перформансов, и мы можем забацать такую огромную вывеску, которую только разрешит мэрия.