Когда я выхожу из метро, Дилан ждет у аптеки с термосом Dream & Bean в одной руке и роскошным букетом в другой.

– У тебя Лицо Убийцы, – заявляет он вместо приветствия. – Более того, Лицо Раскаявшегося Убийцы. Можешь сменить его на какое нибудь более приличное, пока мы не дошли до Саманты? Если мне уместно высказать мнение, модель «Счастливый Лучший Друг» была бы в самый раз.

Окей, будет Дилану Счастливый Лучший Друг. Хотя меня искренне выматывает каждый раз знакомиться с его подружками, сближаться с ними, а потом терять их расположение сразу, как только Дилан с ними порывает.

– Пожалуйста, – отвечаю я, нацепив фальшивую улыбку. – А розы – не слишком банально?

– Когда мы вчера смотрели «Титаник», Саманта упомянула, что это ее любимые цветы, – говорит Дилан с такой гордостью, будто помнить слова собеседника дольше двадцати четырех часов – выдающаяся способность, доступная далеко не каждому.

– Вы ходили на свидание?

– Нет, устроили киносеанс по скайпу.

– На три часа? Он же целую вечность идет!

Дилан важно кивает.

– Строго говоря, на четыре. Мы останавливались, чтобы поболтать.

– Впечатляет, – говорю я, нимало не кривя душой. Особенно это впечатляет с учетом того, что позапрошлой ночью Дилан тоже не спал, так как переживал из за Саманты, не ответившей ему насчет песен Эллиотта Смита. (В итоге выяснилось, что она просто не успела их послушать.) (Разумеется, ей понравились все до одной.) – И как тебе?

– Скажем так: я ожидал, что корабль утонет раньше.

– Да ты наверняка зевал, пока он не начал тонуть.

– Окей, я зевал, пока он не начал тонуть.

По дороге к кофейне Дилан едва не переходит на бег. Я с трудом поспеваю следом, ловя обрывки рассуждений, что Джек и Роза вполне могли уместиться на двери или хотя бы греться на ней по очереди. На углу Дилан резко тормозит.

– Так, ладно. Как я выгляжу?

Я бегло оцениваю мешки у него под глазами и новую футболку с логотипом «Крутяцкого кофе», в которой Дилан смотрится довольно непривычно.

– Супер. Только термос свой спрячь.

Дилан пихает мне его в руки с таким ужасом, будто это граната, я от неожиданности пихаю его обратно, и так мы им и перебрасываемся, пока я не догадываюсь убрать термос в рюкзак.

– Это уже смешно, – ворчу я, когда мы заходим в «Крутяцкий кофе».

Судя по витающему внутри запаху, здесь просто обязаны кучковаться амбициозные писатели, которые распяли бы меня уже за первые три абзаца ВВВ.

Саманта стоит за прилавком – ослепительная, как весеннее солнце. Заметив нас, она на секунду отрывается от чьего то заказа и машет в знак приветствия. Темные кудри убраны под фирменную шапочку цвета хаки, сине зеленые глаза так и сияют при виде Дилана. Не успеваю я перевести дух, как она улыбается нам поверх плеча покупателя – и бац! Если бы я сравнил ее зубы с первосортными жемчужинами, это было бы для них даже как то оскорбительно.

Что ж, по крайней мере, теперь я стопроцентно уверен в своей гомосексуальности. Потому что будь я хоть на один процент бисексуален, уже пал бы к ее ногам просто за счет энергичности и харизмы.

Дилан смотрит на Саманту так, будто от нее исходит ангельское свечение, и я мимолетно задумываюсь, когда потускнел для Хадсона. Если я для него вообще когда нибудь светился.

Черт. В зале остался всего один свободный столик.

– Я займу место, – говорю я Дилану, уже поворачиваясь, чтобы уйти, но он хватает меня за локоть.