— На этой неделе задали вообще невозможные слова, — заявил Макс. — Как, например, мне запомнить, как пишется «хоккей»?

— В слове «хоккей» две буквы «к». Нужны два слова, связанные с понятием «хоккей», которые начинаются на «к». Запоминаешь: в хоккей играют двое двумя клюшками. Вспоминаешь: две клюшки — и пишешь правильно.

Макс повернул голову и смотрел на меня подозрительно.

— А как насчет чего-то типа… — Он явно напрягал мозг. — Жужжание?

— Очень помогло бы, если бы ты произносил предложения без «типа», — заметил Том.

Я задумалась на мгновение.

— Жук жужжит.

Беа соскользнула с колен отца, схватила с пола рюкзак, вытащила из него лист бумаги и принялась зачитывать вслух список слов:

— Изводить. Смущать. Сорок. Отлично. Почему Макс не знает, как правильно пишется «отлично»? Потому что в конце его работ никогда не стоит эта оценка, и он просто не видел, как пишется это слово.

— Не будь злюкой, — сказала Эйлса.

Я принялась импровизировать со всеми перечисленными словами, используя мнемонику и добавляя как можно больше ругательных слов — столько, сколько могла себе позволить. Эйлса улыбалась, но у нее на лице отражалось сомнение, однако, когда Макс стал правильно повторять слова, она рассмеялась и сказала:

— А вы не могли бы помогать ему каждый день делать домашнее задание? Я буду вам платить! Как тебе идея, Том?

Он кисло улыбнулся.

— Когда я в его возрасте не мог правильно написать слово, мой отец просто порол меня, пока я не начинал писать без ошибок. Это тоже один из методов обучения.

— Но я думаю, что занятия с Верити гораздо лучше, не правда ли? По крайней мере, я так считаю. — Эйлса протянула руку и сжала мою. — Спасибо вам.

Я сделала еще один маленький глоток джина с тоником. На самом деле он оказался очень крепким. Я откинулась на спинку стула и скрестила лодыжки. Я почувствовала себя на удивление комфортно, представляя, как навожу порядок в этой маленькой семье.

— Итак, Верити, у вас есть собака, — произнес Том, глядя на меня.

— Есть, — кивнула я. — Из приюта. Помесь кого-то с терьером. Большая любительница белок.

— Значит, она в саду лает на белок? — уточнил Том.

Эйлса наблюдала за ним со спокойной и безмятежной улыбкой на губах. Ее пальцы снова принялись перебирать волосы. Она отделила одну прядь, резко потянула. Еще много раз я увижу этот жест.

Я поставила стакан на стол. На ободке остался след жуткой розовой помады. Я вытерла его пальцем.

— Да. Или на лис. Она… — Я сделала паузу для большего эффекта. — Она также любит лис.

Разглаживая юбку, я заметила пятно чуть выше колена — пролила томатный соус, когда открывала банку с печеной фасолью.

— Предложение, — спокойно сказал Том. — Один из способов отвадить лис и заставить замолчать собаку — это немного вырубить заросли в вашем саду. Как я говорил на днях, если вы расчистите все эти разросшиеся кустарники, это будет демонстрацией добрососедских отношений. У вас там куча сорняков. Бог знает, что там растет! Мы здесь пытаемся обустроить красивый сад и не хотим, чтобы всякая неизвестная гадость пробралась и к нам. Плющ всюду расползается. А эти ваши деревья — остролист, яблони, еще какие-то — закрывают нам свет.

Я потерла запястья в тех местах, где остались следы от слишком тугих манжет новой блузки. Молчание затянулось, и я почувствовала, как и внутри меня что-то напряглось.