Пенелопа Лайвли. Чтоб не распалось время
1. ДОМ, КОТ И НЕСКОЛЬКО ОКАМЕНЕЛОСТЕЙ
— Ну, как ты там? — спросил папа. — Теперь уж недолго осталось, — сказала мама. Ни один из них не обернулся. Впереди по-прежнему неподвижно возвышались их затылки, а в боковых окнах машины разворачивались пейзажи; не успеешь разглядеть, как изгороди, деревья, поля, дома уже проплыли мимо. Пшеничные поля. Пастбища. Время от времени слева прорывалось молочно-зеленоватое море, окаймленное узкой полоской золотистого песка или гальки. Это — Ла-Манш, сказала про себя Мария, обращаясь к пепельнице на спинке переднего сиденья, это — море. Мы приехали сюда на летний отпуск, так уж у людей заведено. Каждый день ходишь на пляж, носишься, кричишь, строишь песочные замки, надуваешь резиновых зверей, сосешь замороженные фрукты на палочке, а ночью у тебя песок даже в постели. По-моему, все так проводят август, во всем мире. Машина притормозила и свернула на площадку перед гаражом. — МАРОЧНЫЕ БЛОКИ НА ЗЕЛЕНОМ ПОЛЕ! — закричал гараж. — БОКАЛЫ ДЛЯ ВИНА! ГОЛОВОЛОМКИ! ШЕДЕВРЫ МИРОВОЙ ЖИВОПИСИ! — Меньше трех часов, — заметил папа, мистер Фостер. — Совсем неплохо. — Да, машин немного — ехать можно, — откликнулась мама, миссис Фостер. И оба, приятно улыбаясь, повернулись к Марии. — Ты что-то притихла. — Тебя не тошнит? Ничего? Мария ответила, что ее не тошнит, ничего. Она смотрела, как отец вылез из машины и стал заливать в нее бензин. Рубашка на нем была новая выходная в красно-синюю полоску — это не ускользнуло от Марии. Обычно он не носил полосатых рубашек. С другой стороны к бензоколонке подъехала еще одна машина, переполненная хныкающими детьми, в основном малышами. Мальчик со скучающим лицом, ровесник наверное, раздраженно посмотрел на Марию. Из машины вышла женщина и прикрикнула: — А ну-ка, заткнитесь. Мария уставилась бензаколонке прямо в лицо. Она выглядела вполне доброжелательно, не считая ярко-оранжевой наклейки на лбу, предлагающей БОКАЛЫ ДЛЯ ВИНА. — Шумная компания, — сказала колонка. — В это время кто только не наезжает. — Да, — согласилась Мария. — У вас сейчас, наверное, самая горячая пора. — Совершенно справедливо, — отозвалась колонка. — Самая суматоха. Просто сбиваюсь с ног, понимаете. В соседней машине малыши затеяли жаркий спор — кто кого толкнул, и колонка забурчала, отмечая следующий галлон. — Извините… от этого шума просто голова раскалывается. Лично я предпочитаю милых спокойных детей. Вы одна в семье, не так ли? — Да, я единственная. — К тому же очень милая, — продолжала колонка. — Хорошо ли доехали, осмелюсь спросить? — Неплохо, — ответила Мария. — Машин немного — ехать можно. — Знаете, где у вас будет самое движение? — оживилась колонка. — На побережье в субботу вечером. Одна за другой, одна за другой — вплотную. И так всю дорогу. Потрясающе. Вот это, я понимаю, движение. — У нас в Лондоне тоже бывают отличные часы пик. На окраине, где мы живем. — Правда? Страшные пробки, да? Но Мария не успела ответить. Отец уже забрался в машину и завел мотор. — Будьте здоровы! — крикнула колонка. — Приятно было познакомиться. Всех благ! Берегите себя! Не попадайте в истории. — Не беспокойтесь, — пообещала Мария. — Спасибо за бензин. — Всегда пожалуйста. И снова впереди затылки путешественников-родителей, а слева и справа снова аккуратно разворачивается Дорсет. |
