|
Красные его веки слипались. Под качку он начал дремать. Неожиданный толчок, от которого пароход содрогнулся, разбудил Скотта. "Что такое?" От сонливости и хмеля не осталось и следа. Скотт умел владеть собой при любых неожиданностях. Он поспешно встал, подошел к умывальнику, облил голову холодной водой и, хватаясь за стены, - качало все сильней, - выбежал на палубу. Высокий вал поднялся над бортом. Гребень белой пены с шипением обдал Скотта брызгами с ног до головы. Шкипер "Урании" перебрасывался ругательствами со шкипером советского траулера. - Что ты горло дерешь, чумная крыса? - кричал шкипер с траулера. - Ведь ваш же пароход наскочил на траулер. Не видите, откуда ветер! Давно надо было отойти. Ссора длилась еще некоторое время, затем затихла: шум волн и ветер заглушали голоса. Все четыре парохода стояли под парами. Ветер рвал густые клубы дыма, расстилал их на длинных валах волн, и дым смешивался с брызгами пены. Куда девалась голубизна океана! Небо и поверхность моря до самого горизонта приобрели зловещий темно-синий цвет. Дождя еще не было, но молнии то и дело рвали тучи, гром грохотал почти беспрерывно. Его удары отражались от высоких волн, и казалось, что это рычит разлютовавшийся океан. Плавучие якори уже не держали корабли. В такую бурю им небезопасно находиться друг возле друга - волнами и порывами ветра их может столкнуть и разбить. И корабли торопились быстрее разойтись в разные стороны. Качка крепчала. Капитаны пароходов распорядились стать против ветра и идти полным ходом. Ветер был почти горячим. За несколько часов он высушил костюм Скотта. - Начался шторм, - сообщил Маковский в штаб. - Идем на всех парах навстречу ветру. - А как у вас? - спросил Гинзбург Карпиловского. - Можешь полюбоваться, - ответил Карпиловский. И на судовом экране Гинзбург увидел часть пассажирской каюты дирижабля. Через большое окно виднелось безоблачное небо. Солнце ярко освещало лицо молодого океанографа. Его золотистые волосы казались огненными, глаза жмурились от яркого света. - Летел бы я на дирижабле, если бы не нога, - вздохнул Миша, который также видел Карпиловского. - Вот как у нас, - отвечал Карпиловский. - Под нами буря. Если хочешь, могу показать. - Карпиловский повернул объектив, и Гинзбург в океане, а Миша в Москве увидели тучи, клубившиеся под дирижаблем. Змеистые молнии пробегали между ними. Изредка гремел гром. - Мы тоже попали в грозу, - продолжал Карпиловский. - Но нам легче выбраться из нее, чем вам. Мы поднялись над тучами и вот, как видишь, снова летим в безоблачном небе. Нашли попутное течение воздуха и летим без моторов. Вообрази только, что и в глубине океана такая же точно тишина, даже еще тише. Не колыхнется ни один листочек водорослей. Не зря говорят, что крайности сходятся. - А у нас такая кутерьма. |
