Да здравствует незатейливость и некое отставание в техническом прогрессе, подумал Сварог. На Земле ни один толковый командир не стал бы оборудовать НП на вершине холма, и ракетные станки не поставил бы на возвышенности — иначе бы всех очень быстро накрыли огнем с немалого расстояния. Зато здесь издали никак не достанут.

Как обычно в таких делах, самым тягостным оказалось ожидание. От тебя самого уже ничего не зависит, махаловка еще не началась, остается торчать на холме, не сводя биноклей с горизонта…

По сторонам от них уже развевались надежно вбитые в землю на древках длиной уарда в три надлежащие знамена. Штандарт Сварога, черное полотнище с золотым силуэтом Вентордерана и, как положено, уступавшее в размерах знамя маршала гвардии — тоже черное, с хелльсгадским гербом Сварога в центре, покрытое золотой вышивкой: черепа и кости, скачущие кони, скрещенные сабли и мечи, подковы. И снова нечто непредусмотренное уставами: мятежи и бунты подавляют без всяких знамен, нексиллумов и «копий», с одним-единственным прапорцем на высоком древке, означающим, что войска действуют по личному королевскому повелению. Но, опять-таки — это не обычный мятеж…

Чтобы чем-то занять мысли, он вновь обратился к воспоминаниям, уже другим…

Дали отыскали очень быстро, посредством имперской техники — она в темном мужском костюме и белом колпаке, как все, с мечом на поясе, ехала среди одного из конных отрядов, изображая, что она тут — рядовой участник заварушки. С Орком вышло потруднее, сначала его нигде не могли засечь, но потом Сварог по некому наитию пустил в ход хелльстадские средства наблюдения, нацелив их на Акобарский королевский дворец. И догадался правильно: вскоре обнаружил Орка, на сей раз в раззолоченном мундире горротского камергера. Судя по его разговорам с принцем Эгмонтом и другими сановниками и генералами, Орк, проныра, занимал при дворе довольно высокое положение, хотя еще не установили точно, какое; без сомнения, его возвышение произошло оттого, что он предоставил принцу навьев — торчавших во дворце там и сям в мундирах Королевских Безликих и в черных капюшонах с золотой тесьмой.

В том, что это были именно навьи, Сварог не сомневался после длившихся более полутора суток наблюдений Золотого Обезьяна. Прежде всего, они не ели. Им была отведена особая зала для еды, которую посещали только они, но им там не подавали и корочки хлеба, и глотка воды — навьям это совершенно ни к чему. Они, такое впечатление, и не спали — в своей кордегардии просто ложились на спину и в таком положении лежали до сигнала побудки. Орк — и, скорее всего, посвященный в тайну принц, стервец этакий — сделали все, чтобы никто не заподозрил в королевских телохранителях нелюдей. Твари поганые. Никто другой не смог бы справиться со «школярками» так быстро и с относительно малыми потерями…

Показались несущиеся галопом разведчики — ровно столько, сколько и уезжало. Они подлетели к одному из офицеров, стоявшему впереди своего полка, и вскоре оттуда галопом помчался на холм вестовой. Противник на расстоянии двух лиг отсюда, движется, выдвинув вперед конницу и две полковушки — а часть кавалерии с трех сторон прикрывает пехоту от возможного удара по флангам и с тыла.

Велик был соблазн ударить по ним на марше — но Гарайла по размышлении от этой идеи отказался, и Сварог одобрил. При таком ударе сразу не поймешь, кто есть кто, дело может пойти непредвиденным образом…

План Гарайлы особым полководческим искусством не блистал — но его сейчас и не требовалось для боя, в котором с обеих сторон участвовало лишь несколько тысяч человек.