Лес занимает примерно семьдесят югеров, дикий, конечно, посещаемый лишь охотниками и смолокурами — но все же не чащоба непролазная, подходит для прочесывания в конном строе, ну, а при необходимости всадникам ничего не стоит спешиться, сохраняя густоту цепей. Стопроцентного выполнения военных планов не случается нигде и никогда — но осуществить большую его часть есть все шансы. Если только не случится непредвиденных сюрпризов, если, если… А если все же будут, надежда на одно: они окажутся такими, что дадут возможность пустить в ход имперские силы…

Ага! Сварог с Гарайлой подняли к глазам бинокли, давным-давно сменившие здесь подзорные трубы, еще до появления Сварога — штука нехитрая и не подпадавшая под «Закон о запрещенной технике».

Так-так-так… Далеко впереди, как и следовало ожидать — конные разъезды, вот они замаячили вне предела достигаемости пушек, ракет и мушкетного огня, высмотрев в бинокли все необходимое, умчались к своим — чему не было возможности воспрепятствовать. Противник не остановился, не задержался — показались кавалеристы, размыкавшиеся из походного положения в боевое построение на почтительном расстоянии, примерно таком, которое всегда разделяет два изготовившихся к битве отряда. Значит, твердо намерены дать бой. Ага. Они впервые за все время подняли флаг — старинное боевое знамя бунтов и мятежей: синее полотнище с вышитыми золотом мечом, снопом пшеничных колосьев и кельмы каменщиков. Символизирует, изволите ли видеть, союз трудового крестьянства и городского пролетариата. Три эмблемы образовали этакий трезубец, где вместо древка — канцелярский стилос. Синий — цвет надежды. Стидос не всегда на бунтарских знаменах появляется, но в данный момент его присутствие означает, что в мятеже участвует и трудящаяся интеллигенция, вообще те, кто работает головой, а не руками — ну, отношение ко всем будет одинаковое, уж не взыщите, то, что люди обморочены черной магией, еще не означает, что их станут кормить пряниками. Нет другого выхода, кроме как воевать с ними. Интересно, есть ли у этих лимит времени? После истечения которого люди очнутся и уже в здравом рассудке поймут, что натворили? В первых двух крестьянских мятежах отрезвление наступило через три дня — и примерно за такой же срок пришли в разум нападавшие на замок Роменталь. Эти, правда, пребывают в нынешнем своем состоянии уже более недели…

Сварог посмотрел вправо — там, у подножия холма, вытянулись в ряд те десять фургонов, прикрытые двумя кавалерийскими алами и двумя полковушками. Оскалился в недоброй улыбке — господа мои и очаровательная молодая дама, мы тоже умеем преподносить неприятные сюрпризы, в чем вы быстро убедитесь на собственной шкуре…

С обеих сторон запели боевые трубы. Противник пошел в атаку первым — клином на рысях двигались всадники, прикрывая пехотный отряд, приближавшийся прямо-таки бегом, практически не отставая от лошадей. Что-то они чересчур проворны — не навьи ли? Ничего нельзя сказать точно, но исключать нельзя — обычно пехота идет бегом в атаку на гораздо более близком расстоянии от противника, чтобы не выдохнуться раньше времени. А эти чешут, как зайчики… Уже можно рассмотреть, что единой формы у них нет, одеты кто крестьянами, кто горожанами — ну конечно, навьев следовало надежно замаскировать под обычных людей, ничем особенным не выделяя.