Разумеется, эта идея родилась не в Средние века, думаю, ей уже много тысяч лет, и скорее всего, мы воспринимаем шрамы как некое достоинство мужчины на подсознательном уровне – с тех времен, когда они свидетельствовали о победах в битвах с врагами и дикими зверями. Но именно в Средневековье этому уже существовавшему феномену было дано теоретическое объяснение, полностью соответствующее господствующей морали воинствующего христианства. И очень жизнеспособное, как оказалось.
Ну а конкретно в Средние века охотно эксплуатировался образ храброго стойкого рыцаря, израненного, в изрубленных врагами доспехах, покрытого кровью врагов и т. д. Объективно крайне неаппетитный образ, но красота, как я уже не раз говорила, объективной и не бывает.
Увядание красоты
Отдельно стоит рассмотреть такой путь исчезновения красоты, как старение. В Средние века, так же как и сейчас, все прекрасно понимали, что вечно молодой и красивой может быть только Дева Мария, а вот всем остальным предстоит когда-нибудь состариться.
«Бернар де Гордон из Монпелье в 1308 году делит жизнь человека на три стадии, – пишет Милла Коскинен в книге «О прекрасных дамах и благородных рыцарях». – Первая длится от 0 до 14 лет (детство), 14–35 (молодой возраст), 35–? (просто возраст). В другой своей работе он обозначает верхним пределом человеческой жизни 60 лет. То есть, в его понимании, у человека сразу после 60 начинается возраст «столько не живут». Данте в своем «Пире» делит жизнь совершенно по-другому: 0–25 (подростковый возраст), 25–45 (взросление), 45–70 (старение), 70–? (старость). Филипп де Новара, XIII век, предлагает следующее деление (не являясь, впрочем, медиком, но крестоносцем, поэтом, писателем и консервативным философом): 0–20 (юность), 20–40 (возраст расцвета), 40–60 (возраст созерцания), 60–80 (старость).
Что касается вариаций в рамках жизненных стадий женщин, то Винсент из Бове упоминает вскользь, что молодость женщины заканчивается после 50 лет, когда она теряет способность к деторождению».
Если оставить в стороне теории, которые основывались обычно на жизни высших классов, и перейти к статистике, то, например, английский историк Йен Мортимер, ссылаясь на документы XIV–XVI веков, пишет, что зажиточные английские крестьяне в первой половине XIV века жили в среднем до 48 лет, а во второй половине – до 52. Средняя продолжительность жизни была примерно такой же, как у людей, родившихся в первой половине XX века (по официальным данным Росстата), и даже выше, чем в большинстве современных африканских стран. Еще более интересную картину дают судебные архивы Пикардии, в которых, на радость историкам, обычно указывается возраст свидетелей. Так, при расследовании преступления в 1316 году в Бетюне было привлечено 39 свидетелей, из которых только троим было менее сорока лет, пятнадцать человек были старше пятидесяти, и еще трое – даже старше семидесяти лет. Конечно, нужно учитывать, что «возрастные» свидетели пользовались большим доверием, чем молодежь, и привлекать старались именно их, но все-таки данные подтверждают, что людей старше 40 и даже 50 лет в обществе хватало.
Уродливая старость
Но такого понятия, как «стареть красиво», в те времена не было. Старость, по общепринятому мнению, однозначно делала человека уродливым. В литературе Средневековья и Возрождения можно найти немало отталкивающих описаний стариков и особенно старух. Причем отвратительность их облика заключается не только во внешнем уродстве, – морщинах, землистого цвета коже, отсутствии зубов, редких волосах на голове (и при этом торчащих из ушей пучках), скрюченной фигуре и т. д. – но и в таких физиологических подробностях, как неприятный запах тела и рта, шамкающий голос и постоянное газообразование. |