— Кусь, это Феодосия, Феодосия, это Кусь.

При этом я вовсю думала о том, какая Фенечка добрая и заботливая, как она меня любит, а значит, любит и мою маленькую зверюшку. И дрекавка прониклась, обстоятельно обнюхала личико девочки, а потом лизнула в щёку и поскребла клювом. Фенечка захихикала, как обычно, молча, погладила осторожно Куся по головке…

Прошка от дверей сказала, поджав губы:

— Макария велела готовиться к бане, помолиться и попросить у Господа защиту от банника.

— Скажи, Прошка, — я запнулась, пытаясь подобрать нужные слова. — Вот вы же верите в бога, да? В Иисуса Христа, так?

Она кивнула, поставив на сундук большую тарелку с аппетитными пирожками. Кусь издал резкий писк и, неуклюже взмахнув крылышками, поднялся в воздух. Правда, почти сразу же упал, но не расстроился от неудачи, а быстро побежал к сундуку и пружинкой вспрыгнул рядом с тарелкой. Глядя, как малыш поедает вкусняшку, зажав её передними лапками, я продолжила свою мысль:

— Как вы можете верить одновременно в нечисть и в бога?

— Ох, голубонька моя! — начала было Прошка умильно, но прервала себя на полуслове: — Забываю я, что ты не Богданушка… Господь — это одно, он с тобой в сердце живёт, о нём мысли, ежели не знаешь, как поступить. Помолишься, и станет легче. Покаешься батюшке, и очистишься. А банники, лешие, мавки, полуденницы, снежницы… Они и без тебя водятся повсюду и навредить хотят, а кто помочь. Ими деток пугают, чтоб в лес не ходили по одному, в печь не лазили, не шастали по полю, когда солнце высоко стоит.

— Понимаю.

Я понимала. Хотя было немного странно, но христианство на Руси установили почти насильно, заместив весь пантеон разных богов одним-единственным. Разве можно в один момент уничтожить верования целого народа? Вот и живут банники в бане, а спасись от них можно, помолившись.

— Ладно, будем считать, что я избавлена от этой повинности, а вы готовьтесь, готовьтесь, — махнув девчонкам рукой, я удобно устроилась на постели и прикрыла глаза. Суматошные последние дни моей жизни вымотали событиями. Пусть мне приснится Матвей. Ну, или хотя бы тот голый парнишка с мостков…

Глава 9. Ах, баня, баня, баня, малиновый ты жар…

Первое моё впечатление от бани было довольно-таки нецензурным. Двенадцать невест, двадцать пять служанок, все голые, косы распущены и липнут к спине, одни сплошные жопы, сиськи, ноги, кстати, все небритые. Кустики внизу живота вызвали у меня лёгкий приступ паники и желание скрыть собственный элегантно депилированный лобок. Как раз перед Мишкиной днюхой привела себя в порядок…

Девы были молчаливы и нервны. От того ли, что, кроме Макарии, в бане были ещё три женщины. Правда, все они были замотаны в простыни, наверное, чтобы не смущать девиц сморщенными и обвисшими телесами. Или жирами.

Я чувствовала себя… Даже не помню, когда мне было так плохо и противно. Все босые — а вдруг грибок подхвачу? Голые — блин, стрёмно-то как! Я не желаю любоваться на голых баб! Мне мужиков подайте лучше! Футбольную команду, при условии, что они не будут ко мне приставать! Ну, на крайний случай, мальчики-дружинники… Вот это была бы парилочка… А так, тьфу, прости господи… Да ещё и бадьи общие! Ну нет, я так не могу! Я хочу в душ, ёшки-матрёшки! В свой личный душ, с горячей водой, с дверью, которой можно отгородиться ото всех, с мягкими полотенцами, которые я стираю с кондиционером… Святые котики, помогите мне пережить это испытание, первое, но явно не последнее!

Кусь сидел у меня в волосах, цепляясь коготками за пряди, и время от времени повизгивал от стресса.