— Да? — Зюзя критически оглядела Арсеньева. — Это ты сам так решил, или тебе кто-то сказал?

— Сказали.

— Не верь. Хитрая лесть. Альтернатива взятки. Слушай, Шура, — она окончательно оторвалась от бумаг на столе и похлопала себя ручкой по губам, — ты ведь работал по убийству гражданина Куликовского?

"Значит, не напрасно я надевал свой эксклюзивный костюм и потратил полночи на откровения Павлика Воронкова. Вот оно, счастье!” — обрадовался Арсеньев.

— Совершенно верно, Зинаида Ивановна. Работал.

— Эй, а чего засиял, как свежий блин? — Зюзя прищурилась. — Там вроде бы ничего радостного не было. Подозреваемый погиб до суда, орудие преступления не найдено.

— Разве я засиял? — удивился Саня и даже привстал, чтобы взглянуть на себя в зеркало. — Да, действительно. Это просто потому, что вы отлично выглядите и мне приятно на вас смотреть.

— О Боже, Шура! — Зюзя выразительно закатила глаза к потолку. — Где ты нахватался этой дешевки? Ты еще по коленке меня погладь.

— А можно? — растерянно моргнул Арсеньев и не выдержал, засмеялся. Вслед за ним засмеялась Зюзя.

— Учти, майор Арсеньев, я этой вашей хитренькой мужской лести не терплю. И от дураков устала. Я старуха злая и бесчувственная. Со мной трудно. Предупреждаю заранее, если станет совсем невыносимо, подари котенка, — произнесла она отрывисто, сквозь смех и вытерла кончиком салфетки под глазом.

Все знали, что Лиховцева коллекционирует кошачьи фигурки, и если кто-нибудь хотел ее ублажить, всегда мог подарить очередную кошечку, все равно — серебряную, деревянную, плюшевую, главное маленькую, не больше яблока, и чтобы мордочка была выразительная. В кабинете две полки стеллажа были заставлены фигурками кошек — фарфоровыми, хрустальными, медными, из малахита, оникса и бирюзы, из пластмассы и гуттаперчи.

— Этот твой Масюнин, гений судебной медицины, — он, конечно, слегка сумасшедший. Правда, надо отдать ему должное, у него случаются иногда такие прозрения, что можно все простить. В случае с патронами именно так и произошло, — Зюзя протянула Арсеньеву несколько листков со своего стола.

Компьютер выдал категорическое заключение, что Кравцова, Бриттен и бывший мытищинский хулиган Кулек были убиты из одного и того же оружия. Микрорельефы деталей ствола, отобразившиеся на гильзах, оказались совершенно идентичны.

— Знаешь, это вроде как в вязании ловить и поднимать упущенные петли, — задумчиво пробормотала Зюзя. — Месяц назад ты оставил где-то гулять неизвестный ствол, вот он и выстрелил. Теперь придется вернуться к покойным Куликовскому и Воронкову. К рецидивисту и наркоману. У них уже не спросишь, что их могло связывать с руководителем пресс-службы крупнейшей парламентской фракции и американским профессором-политологом. Ведь так не бывает, чтобы людей убили из одного ствола, довольно редкого ствола, и при этом их совершенно ничего не связывало. Как тебе кажется? А, Шура? Хорошо, что прошел только месяц, а не год. Эй, ты здесь? Ты меня слушаешь?

— Да-да, Зинаида Ивановна, я здесь, я вас очень внимательно слушаю, — энергично закивал Арсеньев.

— Не похоже. У тебя глаза ушли и плавают где-то в подсознании. Вспомнил что-нибудь интересное?

— У вас карта Москвы далеко?

Зюзя, умница, даже не стала спрашивать зачем. Она просто включила свой компьютер, отыскала нужную программу и кивком пригласила Арсеньева сесть рядом.

Саня нашел озеро Бездонку в Серебряном бору. Оно находилось совсем недалеко от Кольцевой дороги и непосредственно от поворота на Лыковскую улицу, от того самого поворота, у которого вчера ночью решительный черный “Фольксваген-гольф” подобрал одну из двух проституток-любительниц.