— Извини, Гарри, я не собирался увольняться и бросать тебя, но ничего не поделаешь. Ты был очень добр ко мне, и я хочу сказать, что ценил это. Передай то же самое мистеру Рейзеусу.

Он кивнул, а я прошел в заднюю комнату, снял фартук, повесил его на гвоздь и вернулся в магазин. Подойдя к Гарри, я протянул ему руку и сказал:

— Спасибо за все, Гарри.

Он пожал мою руку.

— Ох, как жаль, что ты уходишь, парень, ты мне понравился.

— Мне тоже жаль. — Я повернулся к двери.

— Подожди, — окликнул меня Гарри. — Ты кое-что забыл.

Я повернулся и посмотрел на его протянутую руку.

— Твое жалование.

— Но сегодня только понедельник.

— Возьми, это твои деньги, ведь тебе не раз приходилось перерабатывать.

Я спрятал деньги в карман.

— Спасибо, они мне пригодятся, — поблагодарил я и подумал, что в копилке, которая осталась в гостинице, было немногим более ста долларов. На них особенно не разживешься.

— Ну, парень, — сказал Гарри, провожая меня к двери, — надеюсь, что все будет в порядке.

Я скрестил пальцы и вытянул руку, Гарри усмехнулся и тоже протянул руку со скрещенными пальцами. Я вышел из двери и огляделся. На улице, как всегда, было тихо. Добравшись до гостиницы, я упаковал вещи в небольшой потрепанный чемоданчик, который купил давным-давно, уплатил по счету и вышел. И тут меня осенило.

Марианна! Кто скажет ей о случившемся? Только бы не какой-нибудь малознакомый человек, который не знает о чувствах, которые они с Джерро испытывали друг к другу. Лучше уж пусть прочитает сухую заметку в газете. С каждым шагом меня все сильнее одолевала мысль, что рассказать ей обо всем должен я. Окончательно я убедился в этом, когда остановился перед ее дверью, с чемоданом в руках. Я нажал звонок.

Я надеялся, что она дома, так оно и было. Раздались ее быстрые шаги, потом она открыла дверь и с удивлением воззрилась на меня и мой чемодан. Не дожидаясь приглашения, я вошел в квартиру.

Она закрыла дверь, не спуская с меня глаз.

— Уезжаешь, Фрэнк?

— Да, но прежде я должен сообщить тебе кое-что. — Лицо мое было серьезным.

Она не могла знать, о чем я собираюсь говорить, даже представить себе не могла предмета разговора. С выражением внимания на лице она подошла ко мне ближе. Удивительно, но у нее были серые глаза, а не карие, как я думал раньше. Темно-серые, дымчатые глаза.

— Что ты должен сказать мне? — мягко спросила она. — Что же это за важность такая, не сообщив мне которую, ты не можешь уехать?

Я опустил чемодан на пол и резко схватил ее за плечи, думая, что встряска поможет ей легче воспринять известие.

— Мне больно, Фрэнк.

Я ослабил хватку, ярость, вскипевшая во мне, исчезла.

— Тебе лучше сесть, — произнес я почти ласково.

— Нет, я не буду садиться, — глаза ее начали расширяться от страха. — В чем дело?

— Джерро мертв, — выпалил я.

Некоторое время она непонимающе смотрела на меня, затем побледнела, глаза ее округлились. Марианна буквально рухнула на меня, но я подхватил ее, отнес в спальню и положил на кровать. Потом вышел в другую комнату, налил стакан воды и вернулся. Ее начало трясти, я поднес стакан к ее губам, несколько капель пролилось ей на подбородок. Расстегнув ей блузку, я уселся рядом, ожидая, когда ей станет получше. Через некоторое время она открыла глаза.

— Я не хотел, чтобы ты узнала это от кого-нибудь другого, — произнес я. — Я думал, будет лучше, если это скажу я, но, боюсь, сделал только хуже.