— Принесите чайку! — попросил проводницу, достал из сумки бутерброды, купленные на вокзале, и предложил:

— Ешь, дочуха! Поплотнее лопай. А то я не уверен, что старики предложат нам перекусить. Они не просто жадные, а и особо непредсказуемые. Познакомишься с ними, поверишь, что твоя мать не совсем плохая.

— А они тоже дерутся? — поперхнулась девчонка от страха.

— Нет, такое им воспитание не позволяет. Они даже слишком культурные, — усмехнулся уголками губ.

— Пап! А разве плохо быть культурным?

— Но без перебора! Тут же сплошное чванство. Трудновато будет, но сдержись, крепись, как можешь. Ничего без спроса не трогай, не забывай говорить «спасибо» и бабку с дедом зови только по имени и отчеству. Иного они не понимают и не признают. Обращайся к ним только на «вы».

— Они чужие? — удивилась девчонка.

— Свои. Но не без пунктика. Заскок у них такой. Даже друг друга на «вы» называют. Хотя в этом году полвека исполнится, как вместе живут. Золотую свадьбу можно справлять.

— Совсем старые?

— Я их много лет не видел и не знаю, как теперь выглядят. И они меня вряд ли узнают.

— Пап, а почему они такие? — спросила Аня.

— Странные, зацикленные люди, равнодушные и холодные. С ними жить невозможно, словно на зимовке на полюсе: ни тепла, ни света. Хотя знай, так относятся только ко мне. Но помимо есть еще младший брат. Его Максимом зовут. Он, понятное дело, моложе и видимо лучше меня. Целых два института закончил, во, головастик. Без родителей ни шагу не сделает, все только с их разрешения и из дома ни на шаг. Работал вместе с отцом. Как они теперь живут, я без понятия. Они не любят гостей, потому, мы не будем там долго гостить, чтобы не обременять семейство. Знай, старики очень любят Максимку. А он в свои годы до сих пор не женился, не хочет огорчать стариков и себе лишнюю мороку получить. Вот и живет козлом среди плесени. Но все довольны, их устраивает такая жизнь.

— А у Максима есть друзья?

— Нам с раннего детства запрещалось приводить их домой, даже по большим праздникам мы не имели на это права. Чужие люди в том доме табу.

— Они ненормальные! А как можно жить без друзей? У меня весь город наш Сургут, из сплошных дружбанов. Меня все знали!

— Ну, вся в меня! — порадовался Сашка. Он обнял дочь, вместе с нею долго сидел у окна, любовался кудрявыми березками.

— А здесь уже вовсю весна. Снега нет. Деревья в листьях. Смотри, коровы на лугу пасутся, где-то рядом деревня…

— А что это такое деревня?

Сашка долго объяснял, а потом показал деревню из окна вагона.

— Пап! А твои родители бывали в деревне?

— Они родом из нее. В семье восемь детей было.

— И все такие придурки?

— Не знаю, ни с одним не знаком. Не привелось, не возили меня к родне. И сами туда не ездили. Порвали с деревней навсегда, как только уехали в город. Они стыдились своего деревенского происхождения и всегда скрывали, откуда они родом. Фотографии родни и родителей держат далеко, на дне чемодана, какой в кладовке стоит. И никогда их не достают. На могилы родителей даже на Радуницу не ездят. Стыдятся. А чего? — пожал плечами Сашка.

— А ты меня туда свозишь?

— Конечно. Свои корни надо знать и помнить каждому человеку.

— Смоленск! Просим пассажиров не толпиться в проходе. Все успеете выйти, не создавайте давку, — просила проводница людей.

— Спасибо вам, — поблагодарил ее Сашка и, выйдя из вагона, снял с подножки дочку, взял багаж и заспешил к такси.

— Ну, вот мы и приехали, — остановился перед домом. Он показался Анютке сердитым и некрасивым.