Баронство Уденталь – графство Карталь

Эльрик де Фокс

И чего Сулайман вокруг отирается? Какого кракена ему от нас с Киной надо? Нет, от Кины‑то понятно, да только пошел бы он к акулам с планами своими матримониальными. А вот чего он ко мне подкатиться пытается? Понятно, что не с целью женитьбы... Неужто контракт предложить хочет? Нет уж, нет уж, хватит с нас Эзиса. Мне бы сейчас Кину к Ахмази отвезти, устроить ее там до лучших времен, да самому пересидеть оставшееся время. В Удентале лет пять лучше не появляться. На Запад вообще соваться не следует. Бичи Божьи, рыцари Анласа, до сих пор кровушки черной жаждут. А у кого она здесь черная? У меня, конечно. Бедный я, несчастный, жалко меня, жалко!

В Эннэме хорошо. Во‑первых, там солнышко. Во‑вторых, тепло там. В‑третьих, там Ахмази, евнух при дворе его величества. Точнее, двор при Ахмази. И плевать, что вместо величества там халиф Барадский. Эннэм‑то все равно Ахмази в толстеньких пальчиках держит.

Да. Нынешний халиф это вам не Барух.

А Барух это не нынешний слизняк, который по трону размазался и, с какой стороны за власть взяться, не знает.

С халифом Барадским, незабвенным Барухом Аль Гийясиддином ибн Халлафом, я познакомился лет триста назад. Правда, знакомство это трудно было назвать мирным.

Помнится, бродил я тогда по Аль‑Бараду в женском обличье (как ни крути, а оно мне роднее, да к тому же я действительно склонен иногда эпатировать окружающих). Словом, я бродил... бродила, а любимец Аллаха, халиф Барух, увидев на улице своей столицы беловолосую женщину, высокую, вооруженную да к тому же в мужском костюме, пожелал ее. Сильно пожелал. Сейчас же! Немедленно! Хм. Н‑да. Не видел он моего личика. Однако мужчина во мне завопил:

– В гарем халифа! Легально! Нельзя упускать такой шанс!

И я, ну, скажем так, обнадежила Баруха, однако попросила времени, чтобы вымыться и отдохнуть с дороги. И, Темный свидетель, отпущенное время было использовано с толком. Когда ворвались наконец в гарем вооруженные евнухи, я успел дотянуться до своего топора. У меня славный топор – одна из немногих вещей, увезенных мной из дома. И он был лучшим оружием из всего, которое доводилось видеть этим кастрированным воякам. Ну и сам я, прямо скажем, боец не из последних. Скорее, даже, из первых. В мире, а не в Эннэме. Про Эннэм и говорить не приходится.

А на выходе из гарема меня встретила рассерженная охрана. Но, кажется, когда я заявил, что желаю поговорить с халифом, эти ребята даже обрадовались тому, что не нужно меня к нему тащить. Ведь, чтобы потащить, надо было взять.

Барух был, мягко говоря, взбешен. Но еще больше удивлен случившейся метаморфозой. И то сказать, не каждый день понравившаяся тебе женщина превращается в здоровенного мужика, который играючи складывает десяток вышколенных кастратов. Да еще и не убивает их при этом.

Здесь, в Эннэме, о шефанго не знали. До моего появления не знали.

Барух мне понравился. Приятный мужик. Не суетится. Не мечется, всплескивая руками и разражаясь проклятиями. Я ему, кстати, тоже понравился. И в женском обличье, но это‑то сразу. И – в мужском. В смысле, как боец. В конце концов этот милейший человек предложил мне оставаться его личным телохранителем. С одним маленьким условием: по закону Эннэма, мужчина, увидевший лица многочисленных жен халифа, должен либо умереть, либо стать евнухом.

Естественно, ни тот ни другой вариант меня не устроил.

– Зачем тебе этот никчемный кусок плоти! – досадливо восклицал Светлейший и Мудрейший, Любимец Джэршэ, и прочая и прочая... (у Баруха было много прозвищ). Когда я объяснил зачем, халиф поперхнулся, а стоящие вокруг меня воины покраснели и смутились. Можно подумать, я открыл им нечто новое. Но поскольку из ситуации нужно было как‑то выпутываться, сохранив при этом и жизнь и... сами понимаете что, я напомнил своему собеседнику о том, что являюсь одновременно и мужчиной и женщиной, принимая разные обличья в зависимости от настроения.