С территории комплекса выехали в половине одиннадцатого. Щебеночная дорога была пустая, терялась в лесу. Варламов проехал пару сотен метров, остановился, извлек сигарету и жадно задымил. Дурной пример оказался заразителен – Алексей присоединился со своим «Опалом».

Варламов хмуро вглядывался в смутно чернеющий ельник.

– У тебя не было ощущения, что за нами наблюдали? – Варламов сбросил пепел за окно и повернулся.

– Вроде нет. А должно? – Алексей оглянулся. За ними из комплекса выехала еще одна машина. Приближался свет фар, гудел двигатель. Инстинктивное движение – расстегнуть верхнюю пуговицу пиджака, чтобы облегчить доступ к ПМ. Фары слепили – водитель включил дальний свет, не заботясь об остальных участниках движения. Машина прогрохотала мимо – вроде «Нива», хорошо справляющаяся с бездорожьем, ушла в отрыв, скрылась за поворотом. Шум двигателя затихал – машина не останавливалась.

– Паранойя, мать ее, – выругался майор. – Когда к машине шли, спина так чесалась…

– А это вы по баньке соскучились, Виктор Павлович, – усмехнулся Алексей. – Кожа соблазны чувствует.

– Да, наверное, – немного помолчали. Другие машины с «банно-прачечного хозяйства» не выезжали. – Почудилось, зараза… Что, капитан, есть светлые мысли по поводу происходящих событий?

– Ежу понятно, Виктор Павлович. Преступник понял, что с этими полотенцами сел в лужу. Вроде мелочь, фигня – но именно эта штука может вывести нас на него. Он был здесь, может, месяц, может, два назад. Мог приезжать с компанией, мог один, машинально забрал стопку полотенец – не пропадать же добру. Был, скорее всего, с компанией, но фамилия в журнале значилась именно его. Не стопроцентно, но, пожалуй, так. Он понимает, что если мы увидим его фамилию, то появится повод обратить на него пристальный взор. Значит, это знакомая нам личность, и он это знает. Понимал, что рано или поздно мы прочтем штамп и сюда приедем. Пошел на опережение – был вчера или сегодня, вырвал этот лист – буквально у нас из пищевода…

– То есть он в курсе милицейского расследования?

– Возможно. Или просто умен, осознает свои ошибки и умеет просчитывать ходы. Поговорить с вахтером на въезде можно, но бесполезно. Там учет не ведется, вахтер и не смотрит, кто проезжает. Может пеший пройти – например, машину оставил в лесу. Воспользовался моментом, когда люди въезжают или выезжают – и уже внутри. А там сольется с отдыхающими – и поди его вычисли.

– Вот же тварь, – покачал головой Варламов. – Постоянно нас опережает. Получается, напрасно мы сюда приехали, даром зубами пощелкали, эх… Ладно, капитан, поехали, будет нам урок на будущее…

Дальше он угрюмо молчал, иногда что-то невразумительно бурчал под нос.

Машина тронулась, покатила по дороге. Покрытие сравнительно ровное, до поворота оставалось метров двести – Варламов разогнался.

– Эй, потише, Виктор Павлович. Не днем по асфальту едем…

То, что с машиной что-то не так, поняли перед поворотом. «Москвич» вдруг затрясся, заскрежетали борта. Такое ощущение, что колесо спустило. Впрочем, ошибочное. Гайки открутили со ступицы! Да и в тормозах могли покопаться!

Все происходило стремительно, времени на раздумья не оставалось.