|
«Куплю», «Продаю», «Сниму квартиру». Поднимаюсь по лестнице. В подъезде пахнет мочой и подгорелой едой. Вот и наша квартира. Останавливаюсь. Дверь другая. Железная, черная, с глазком. Чужая дверь. Внутри все сжимается от нехорошего предчувствия. Делаю несколько глубоких вдохов, как перед выстрелом – и нажимаю на кнопку звонка. Динь дон! Динь дон! За дверью слышатся тяжелые шаги, недовольный мужской голос спрашивает: – Кого надо? – Новикову! – почти кричу, сжав кулаки. – Нет таких, – раздается в ответ. – Как «нет»? – бормочу я, зачем то отступая от двери на несколько шагов. – Как «нет»?! Здесь же… Я… Голос мой срывается. В голове – пустота, вакуум. «Нет таких…» Мама! Подскакиваю к двери и начинаю стучать по ней кулаками, пинать, биться всем телом. – Откройте! – Я щас открою! – с угрозой рычит неизвестный мне мужик. – Погоди маленько… Щас ты… Слышится женский вскрик: – Сережа, не надо! Дверь распахивается. На пороге – здоровый бугай в спортивном костюме. Злое лицо, бритая наголо голова. Но я смотрю не на него, а на ствол упершегося мне в грудь ружья. – Замочу, отморозок! – бугай взводит курки. За его плечом маячит испуганная женщина в халате. Краем глаза замечаю, что в нашей квартире другие обои, другая мебель и вообще – все другое. Неужели я ошибся адресом?! Поднимаю руки. – Все, мужик, все. Я не туда попал, наверное. – Борзеть не надо, – бугай убирает ружье. – Топай отсюда. Поворачиваюсь, чтобы уйти. Женщина в халатике говорит мне в спину: – Мы квартиру в этом году купили. До нас тут Калимуллины жили. Выдавливаю из себя короткое: – Спасибо. Фамилия «Калимуллины» мне ни о чем не говорит. А еще в голове как то не укладывается фраза: «Мы квартиру в этом году купили». Как так – купили? Разве можно купить квартиру? Или теперь все можно? Эх, мама, мама, где же ты? Куда пропала? Как я теперь смогу тебя найти? Стоп, есть же тетя Фарида, Фарида апа, соседка снизу, с первого этажа! Ну конечно, вот я дурак, совсем мозги закисли. Сбегаю по ступенькам, звоню. Дверь здесь тоже новая, железная. В подъезде вообще почти все двери поменяны. Это странно – везде жуткий бардак, окурки, мусор, стекла битые, ящики почтовые кто то сжег, а двери в квартирах новые. Как будто все отгородились этими дверьми от подъезда, от мира. – Кто там? – спрашивает женский голос. Я едва не отвечаю «Артем Новиков, ваш сосед», но вовремя прикусываю язык. Прошло четырнадцать лет, а выгляжу я так же, как и в декабре семьдесят девятого, когда уходил в армию. Кто поверит, что человек за такое время совсем не изменился? Поэтому, тщательно подбирая слова, говорю: – Мне бы узнать. Про вашу соседку сверху, Новикову. Ключ скрежещет в замке. Дверь открывается. Передо мной высокая красивая девушка с длинными черными волосами. – Вам тетя Валя нужна? Она давно здесь не живет. – А где она? – я задаю этот вопрос машинально, а у самого круги перед глазами от напряжения. Сейчас я услышу… – Она переехала, – девушка поправляет волосы. – В Москву, к родственнице. Мама говорила, что та уже совсем старенькая и ей уход нужен. А тетя Валя, когда у нее сын погиб, тоже совсем одна осталась. – Ясно, – я киваю, бреду к лестнице. Радость от известия, что мать жива, едва вспыхнув, сразу гаснет. «Сын погиб… совсем одна осталась…». Бедная, как она выдержала? Пока проклятый конь водил меня по самому краю света, пока я бился в паутине хроноспазма, она здесь с ума сходила, наверное, от горя и одиночества. |
