Полицейские в этих кварталах поодиночке не ходили, на уровне верхних этажей курсировали в воздухе видеозонды. За очередным поворотом блеснуло на солнце нечто похожее на выскочившую из воды рыбу. Нож. Тина поймала его в нескольких дюймах от живота Поля.

Бросили его из темной сквозной арки, уводящей во двор, оттуда донесся быстрый топот. Двор был проходной, но человека, метнувшего нож, Тина настигла до того, как он успел скрыться. Подросток лет четырнадцати‑пятнадцати, щуплый, темноволосый, с колючим взглядом. Подбежал Поль, следом появились патрульные – они Поля знали и посоветовали ему не разгуливать по этому району. С балконов за сценкой наблюдали кутаканские матроны и длинноволосые девушки в цветастых платьях.

– У кутаканцев полно банд, – начал рассказывать Поль, когда они покинули территорию нелегалов. – Вся эта масса делится на банды, как племена у дикарей. Между собой они, естественно, враждуют и устраивают разборки, а нам этого, естественно, не надо. Незадолго до того, как я ушел в отпуск, мы провели рейд и поарестовывали самых активных. Кого надо брать, определял я. Я это чувствую, непонятно как. А то почему меня с работы так долго не выгоняли? В общем, меня тут запомнили, а этот парень, видимо, из какой‑то банды…

Они перекусили в кафе на берегу канала. Кофе и крохотные пирожные – пряный бисквит с солоноватым кремом. На полукруглой площадке напротив появились серокожие танцовщицы в блестящих юбочках и ожерельях из колокольчиков. Незийские танцы очень красивы, Тина и Поль засиделись до сумерек. В керамической чаше, поставленной на тротуар, рыбьей чешуей серебрились монеты. Поль и Тина тоже положили туда деньги, потом пошли куда глаза глядят. Когда Поль тревожной скороговоркой прошептал: «Тина, за нами следят!» – она в первую секунду удивилась.

– Ты уверен? Я бы заметила.

– Я чувствую. Я всегда чувствую такие вещи. Знаешь, что такое эстафетная слежка? Они сменяют друг друга, и ты не можешь засечь ничего конкретного. Или за нами плывет зонд, которого не видно в темноте. Я свяжусь со Стивом, ладно?

– Не стоит его дергать. Лучше вызовем такси.

Тина достала из кармана передатчик. Тот не работал. Поль все‑таки попробовал вызвать Стива – тоже ничего не вышло, словно перстень был обыкновенной безделушкой, а не устройством связи. У Тины был еще один передатчик для контакта со Стивом, вживленный в нёбо… Ничего. Они стояли в тени под стеной каменного дворца, прислушивались к шорохам в темноте и пытались определить, имеют эти шорохи отношение к ним или нет.

– У них глушилка, – хрипло сказал Поль. – Наверное, весь район накрыли.

Тина заметила, что он дрожит.

– Успокойся, как‑нибудь выберемся.

– Это не страх. – Дрожать он не перестал, но в голосе появилась досада. – Ну, в смысле, не тот страх… Я приучил себя не бояться драк, но сейчас на нас надвигается что‑то очень паршивое. Я это чувствую, понимаешь? Мой озноб – это побочный физиологический эффект. Наши на работе это знают, и никто надо мной не смеется, потому что я не ошибаюсь.

– Я тоже не смеюсь. Давай бегом до того угла. Зигзагами.

Они находились на середине дистанции, когда тьма вокруг пришла в движение – сверху обрушился, перекрывая дорогу, аэрокар с выключенными габаритными огнями, сзади послышался топот. Увлекая за собой Поля, Тина отскочила к глухой стене кирпичного дома. Аэрокар опять спикировал. Прыжок в сторону. С ходу пробивать стены хорошо в противоударном костюме; без него тоже можно, но это больно… Зато банковский счет у нее достаточно большой, чтобы возместить ущерб тем, кто за этой стеной живет, – спасибо адвокату Зелгони.

Кто‑то ухитрился попасть в нее из парализатора, отвратительное ощущение… Но одного заряда для киборга мало.