Лекси взяла камеру и сделала снимок.

– Я документирую путешествие для моих мальчиков, – объяснил мужчина. – Пусть они знают, что их отец не всегда бывает скучным. – Он сунул руку в карман парки и достал оттуда толстый бумажник с фотографиями. Затем показал одну фотографию Лекси. – Вот Джейкоб, а вот Скотти, – гордо указал мужчина.

– Очень симпатичные, – вежливо похвалила Лекси. – А это ваша жена?

– Моя бывшая жена, – сказал он. Затем мужчина подал ей руку. – Грэм Миллер, специалист по прикладной химии.

Они обменялись рукопожатием.

– Алекса Вудс, специалист по охране окружающей среды и проводник.

– Вы работаете у Вейланда?

Лекси помотала головой.

– Я работаю в небольшом экологическом фонде и в то же время вожу научные экспедиции по льду. Одно оплачивает другое. Хотя, признаться, не очень хорошо оплачивает.

– По льду?

– В арктические и субарктические экспедиции, в Гималаи, в Антарктику…

Как раз в этот самый момент второй пилот высунул голову в салон.

– Лекси, ты и твой приятель, пристегнитесь, пожалуйста. Мы уже недалеко от корабля, но сейчас должны войти в нешуточную турбулентность.

Лекси пристегнулась. Миллер сел напротив нее и сделал то же самое.

– Ваш друг? – спросил он.

– Друг моего отца. Он здесь большинство пилотов обучил. А мы с сестрой в летние каникулы всегда с ним болтались.

– Ваша сестра работает вместе с вами?

Лекси чуть не расхохоталась от такого предположения.

– Нет-нет. Она холод терпеть не может, даже во Флориду переехала. Если увидите ее на лыжах, значит, ее тянет катер.

Второй пилот, не вставая с сиденья, повернул голову и крикнул из кабины:

– Только что ТБВ прошли!

– Проклятье! – выругался Миллер, сжимая фотоаппарат. – Я хотел сделать фотографию.

– Чего?

– Этого ТБВ. Вообще-то, им следовало предупредить, прежде чем мы его прошли.

«Где они такого откопали?» – качая головой, подумала Лекси.

– ТБВ – это точка благополучного возвращения, – задушевно объяснила она химику. – Объявление означало, что мы уже использовали больше половины горючего и теперь не сможем вернуться назад.

Миллер заметно побледнел.

– Мы могли бы сделать вынужденную посадку, – желая облегчить его состояние, добавила Лекси. – Правда, вода здесь такая холодная, что мы в ней через три минуты загнемся.

Миллер еще пуще побледнел, пока вертолет продолжал содрогаться и грохотать.

– Антарктика, – негромко проронил химик, глазея в окно.

278 000-тонный ледокол «Пайпер Мару», в двухстах семидесяти милях от мыса Доброй Надежды

Широко расставив ноги, капитан Лейтон стоял на покачивающемся капитанском мостике и с прищуром вглядывался в забрызганные дождем окна. Серые пенные волны разбивались о нос испытывающего килевую качку корабля, а жгучий ветер тем временем терзал надстройки. В это время года так близко к Антарктике ночи бывали длинными, а дни короткими. Постоянно сумеречное небо казалось навеки затянуто клубящимися лиловыми облаками. Шторм, что трепал корабль, явно не собирался утихомириваться, и мощные порывы ветра гнали соленые потоки по палубе.

Проведя в море почти сорок лет, Лейтон много раз плавал у мыса Доброй Надежды, и ему не требовалось сверяться с барометром, чтобы понять – погодные условия в обозримом будущем могут только ухудшиться.