Пуля Райна прервала его слова. Тело Генри медленно сползло на пол возле пульта: кровавое пятно на лбу свидетельствовало о том, что Райн не промахнулся и на этот раз.

Райн угрожающе повел дулом в сторону экрана:

— Учти, следующая пуля — тебе. Она сможет вышибить и твои электронные мозги.

А между тем, то пропадая, то появляясь снова, на экране компьютера пульсирует все тот же текст:

«Состояние здоровья капитана ниже нормы. Необходимо провести курс лечения с одновременным отстранением от управления кораблем. Режим лечения: по одной дозе продитола в течение четырнадцати дней. Следует немедленно приступить к исполнению данной инструкции… Данной инструкции»…

Райн чувствовал, как сполохи на экране, словно иглы, впивались в мозг, вызывая нестерпимую боль, и подумал, что по-видимому Генри в свой последний миг испытал нечто подобное.

Потом предписание о замене капитана сменили слова запроса:

«В чем точная природа катастрофы?»

Райн проснулся от холода: промокшая от пота одежда облепила тело ледяным компрессом. Он выбрался из постели и встал под горячие струи душа. Потом, когда омерзительная дрожь пошла на убыль, вернулся в каюту, сменил влажные простыни и надел свежее белье. Похоже, подумал он, одного курса продитола маловато, а продолжение инъекций — смертельно.

И снова тупик. Он так надеялся на помощь продитола! И первые часы после инъекции определенно дали положительный результат. Но почему же потом кошмары возобновились? А что, если…

Нет, этого не может быть! И все-таки… Если принять версию, что его намеренно отравляли чем-то под видом продитола, все становится на свои места. Но как поверить, что он стал жертвой друзей… семьи… Его семья!

Он подумал, что сейчас у него разорвется сердце, и невольно застонав, рухнул ничком на постель.

Сочувственный голос Джона оторвал его от тягостных размышлений:

— Тебе плохо, старина?

Райн сел, недовольный тем, что брат застал его в минуту слабости. Чтобы успокоиться, он глубоко вздохнул. Ему очень хотелось поделиться с этим бесхитростным человеком своей бедой, но останавливала мысль о возможном предательстве. Однако не в силах более в одиночку сражаться со своими галлюцинациями, он решился:

— Представляешь, Джон, даже продитол не избавил меня от кошмаров. Пожалуй, стало еще хуже.

Ладонь Джона рубанула воздух.

— Прежде всего, не нервничай. Я, правда, не знаю, как действует этот наркотик, но, возможно, ему свойственно последействие. Накопится в организме определенное количество — и лишь тогда появится результат. Подождем. Тем более что незачем торопиться: команда успешно втянулась в работу. Прав был покойный Шонберг — с управлением может справиться даже ребенок.

Райн вытер глаза.

— Это верно. И главное, вы все вместе. Я прежде думал, что для вас лучше, если вы спите. Я так старался, чтобы было лучше!

— Вот и поднадорвался.

— Ты осуждаешь меня?

— Нет, конечно, и мы очень благодарны тебе.

— Я стал убийцей, братишка… — продолжал истязать себя Райн.

— Вспомни свои же слова: самозащита — это не убийство. Просто ты берешь на себя слишком много, вот и мучаешься… Лекарство одно — отдых.

— Я так и сделаю. Спасибо, Джон.

Райн снова услышал протяжную мелодию. Потом ее несколько оживили удары барабанов. Однако на этот раз танцоры «веселились» в главном отсеке корабля. Все те же примелькавшиеся сытые буржуа. Но нет: среди них появился новенький. Это Джеймс Генри — ему даже нашлась пара. Но вместо непременных черных очков у него кровавая дыра в центре лба.