– Как насчет трона, Харамис? Вы решили с Орогастусом захватить корону не только Рувенды, но и Лаборнока? Вы и Волтрика уже успели склонить на свою сторону?

– О чем ты говоришь, Кадия! – в отчаянии воскликнула Харамис. – Ты просто не понимаешь…

Тут неожиданно в разговор вступил заметно постаревший Джеган.

– Давайте не будем ссориться. Доверимся талисманам. Пусть они подскажут, где правда, а где ложь, как это случилось с принцем Антаром и его людьми.

Харамис гордо вскинула голову.

– Как пожелаете. Но предупреждаю вас, сестры, если ваши магические предметы подобны моему Трехкрылому Диску, будьте очень осторожны, когда начнете испытание. Я не сомневаюсь, что мой талисман, как и ваши, способен убивать.

– Так тому и быть! – поставила точку Кадия. Анигель с невыразимой болью переводила взгляд с одной сестры на другую.

– Дорогая Харамис! – воскликнула она. – Как бы мы ни доверяли тебе, но твое пребывание у Орогастуса… Мы не должны забывать об этом. – В глазах у девушки стояли слезы, но говорила она тихо, спокойно, с неколебимой верой, и эта твердость духа заставила всех примолкнуть. Анигель закончила уже в абсолютной тишине – даже журчащая поодаль река замерла, ветерок присмирел… – У нас нет иного пути, кроме как подвергнуть испытанию чистоту твоих помыслов.

В этот момент со стороны лагеря долетели ликующие крики, громкие возгласы. По‑видимому, сюда добрался еще один отряд добровольцев. Казалось, этот шум, ожившая ночь, особенно ясная в те минуты – туман уже рассеялся, и звезды, проснувшись, помаргивали в вышине, – должны были примирить сестер, смягчить их сердца.

Но нет – напряжение, царившее в главной ставке, передалось всем, стоявшим рядом. Никто слова не произнес, но словно по команде лаборнокцы и уйзгу покинули это место и скрылись во тьме, за линией часовых, охранявших подступы к штабу. Возле стола, кроме сестер, остались только принц Антар, которого бестрепетно удержала Анигель, и Джеган, который нарисовал на земле перед каждой из сестер знак Черного Триллиума.

Харамис, глядя на Анигель, усмехнулась.

– Пусть будет по‑вашему, хотя я не настаиваю, чтобы тебя тоже подвергли испытанию за связь с принцем Ангаром.

Анигель покраснела, но голос ее остался так же спокоен, как и прежде.

– Это недостойные слова, Харамис. Более того, они неуместны, и я рада, что их слышат только свои и они не выйдут за пределы этого шатра.

Харамис прикусила нижнюю губу, потом повернулась, взяла со стола корону и подошла к Джегану. Тот встал на колени и, склонив голову, принял символ государственной власти. Затем охотник поднялся и отошел к одной из стоек. Там и застыл…

Анигель и Кадия встали рядом с поднятыми талисманами в руках. На этот раз молитву начала младшая сестра.

– Могучие Владыки воздуха, проявите милосердие к нам, Трем Лепесткам Священного Цветка. Явите, что ожидает нас на пути, с какой стороны ждать опасность, что может помешать нам восстановить великое равновесие во Вселенной.

Три талисмана засияли разом – малиновым ослепляющим светом. Принцессы замерли и теперь напоминали изваяния – глаза широко открыты, словно этот огонь вовсе не тревожил их, губы чуть раздвинуты…

Затем корона, жезл и меч сменили тон пульсирующего сияния – освободившись из рук своих хранительниц, они взлетели в воздух, застыли точно между ними и вдруг слились! Конец жезла врос в расположенный на набалдашнике меча Черный Триллиум, где между тремя пылающими очами образовалось трепещущее отверстие; при этом волшебный жезл пронзил и как бы насадил на себя корону, на которой вдруг ожили изображения трех ужасающих лип.