— Что, простите?

— По-моему, я видел вас на шоу Карсона!

— Вы ошибаетесь, — сухо произнес писатель и, взглянув на золотой «Ролекс», увидел, что уже почти полдень. Надо же, целое утро потеряно... — Мне пора.

Схватив сломанную машинку, Эрик опрометью бросился к лимузину.

— Гринвич-Виллидж, — приказал он водителю. — И поскорее, пожалуйста.

— При таких-то пробках?

Эрика замутило, по лицу градом катился пот. То и дело поглядывая на часы, он сквозь зубы давал указания водителю. В половине второго в голову пришла страшная мысль: а если этой лавки больше нет? Хозяин мог переехать, обанкротиться, умереть, наконец...

Слава богу, лавка на месте! Молодой писатель на ходу выскочил из лимузина с машинкой в руках. От страха появились недюжинные силы, и через секунду он уже стоял у грязного прилавка.

Хозяин ничуть не изменился: желтые ногти, в руках неизменная сигарета, морщинистое лицо, паутина седых волос.

— Читать умеете? — буркнул старьевщик. — «Товар обмену и возврату не подлежит».

Поставив тяжелую ношу на прилавок, Эрик перевел дыхание.

— Неужели вы меня помните?

— Не вас, а хлам, который вы принесли. Я ведь предупреждал: обратно товар не принимается!

— Да, но я пришел не за этим!

— Тогда зачем? Зачем вы принесли эту рухлядь?

— Она сломалась...

— Я уже понял.

— А чинить негде. В мастерской даже пробовать не хотят: боятся, что совсем развалится.

— Тогда выбросите ее, а лучше в металлолом сдайте. Весит-то машинка будь здоров, долларов пять точно дадут!

— Но она мне нравится...

— У вас плохой вкус.

— В мастерской сказали: у производителя могут найтись запчасти...

— Может быть, все может быть...

— Так скажите, кто вам ее продал!

— А что я за это получу?

— Сотню баксов!

— Чеки не принимаю, — подозрительно прищурившись, заявил старьевщик.

— Заплачу наличными, только, ради бога, скорее!

— Деньги вперед!

Старик прокопался несколько часов, а бедный Эрик обливался потом, вздыхал и мерил шагами лавку. Наконец чуть ли не из подвала был извлечен покрытый каракулями листок.

— Распродавалось имущество с одной виллы... — расшифровывал собственные записи старик. — Откуда-то с Лонг-Айленда. Владелец погиб, утонул, кажется. Звали его Уинстон Дэвис.

Чтобы не упасть, Эрик схватился за грязный прилавок. Горло судорожно сжалось. По спине поползли мурашки.

— Не может быть...

— Вы что, его знали?

Откуда во рту мерзкий привкус паутины?

— Просто слышал. Он был довольно известным писателем.

— Надеюсь, свои творения он не на этом убожестве печатал! Помню, как всеми правдами и неправдами пытался от нее отделаться, да продавцы заартачились: все или ничего.

— Говорите, вилла была на Лонг-Айленде?

— Вот адрес, держите!

Эрик чуть ли не вырвал у старика листочек, схватил машинку и, спотыкаясь, пошел к двери.

— Слушайте, а это не вы вчера участвовали в шоу Карсона?

Хотя сейчас это больше не сокровище и не курочка, несущая золотые яйца, а бесполезная рухлядь, пять килограммов гаек и болтов.

— Вот эта вилла, сэр, — объявил сбитый с толку шофер.

Ничего не понимающий Эрик смотрел на гостеприимно открытые ворота, аккуратную лужайку и широкую подъездную аллею, ведущую к дому.