Собственно, это не дом, а самый настоящий замок.
— Подъезжайте к крыльцу, — неуверенно сказал он водителю. А что, если там никого нет? Или семья Дэвиса давно здесь не живет?
Ладно, была не была! Оставив машинку в лимузине, молодой писатель подошел к тяжелой дубовой двери и позвонил. Серебристая трель разнеслась по зданию, и примерно через полминуты ему открыли.
Миловидная, со вкусом одетая женщина лет шестидесяти.
Приветливо улыбаясь, она спросила, чем может быть полезна.
Запинаясь, Эрик начал объяснять, но от хозяйки исходило такое удивительное обаяние, что робость тут же прошла. Он поклонник таланта Уинстона Дэвиса, все его книги читал...
— Как мило, что вы его помните...
— Я случайно оказался здесь неподалеку и решил заехать. Надеюсь, вы не возражаете?
— Возражаю? Что вы, да я просто в восторге! С каждым годом в этом доме бывает все меньше и меньше людей... Пожалуйста, входите!
Теперь «замок» казался больше похожим на колумбарий, огромный и холодный.
— Хотите увидеть кабинет мужа? — предложила миссис Дэвис.
Длинный мраморный холл, украшенная затейливой резьбой дверь и вот наконец святая святых.
Прекрасный кабинет, по-другому и не скажешь. Комната просторная, светлая, на стенах гравюры и бесконечные книжные полки. Мягкий ковер и огромное, почти во всю стену окно с видом на океан. Последние лучи догорающего солнца жидкой медью разливаются по густой синеве волн, над бурунами парят белокрылые чайки.
Главная достопримечательность кабинета — большой стол из тикового дерева — стоит посреди комнаты, а на нем пишущая машинка, старенькая «Смит-Корона».
— Здесь родились все романы Уинстона, — с гордостью рассказывала хозяйка. — Он работал каждый день, с восьми до двенадцати, потом обедал, а потом на пляж, загорать и плавать. Зимой мы совершали долгие пешие прогулки... Странно, но больше всего Уинстону нравился именно зимний океан. Он... Простите, заболталась, вам, наверное, это неинтересно.
— Что вы, что вы, напротив! Скажите, он использовал эту «Смит-Корону»?
— Да, ежедневно.
— Я спрашиваю, потому что недавно приобрел старую печатную машинку. Вид у нее необычный, но мне понравилась, а продавец сказал, будто она когда-то принадлежала вашему мужу.
— Ну, это вряд ли...
В груди не осталось воздуха, казалось, вот-вот и сердце перестанет биться.
— Хотя, подождите-ка... Да, была машинка, такая уродливая...
— Вполне подходящее описание!
— Уинстон держал ее в шкафу. Я все просила выбросить это страшилище, а он говорил: друг не простит.
— Друг? — Короткое, всего в четыре буквы, слово рыбьей костью застряло в горле Эрика.
— Да, Стюарт Донован, они вместе ходили под парусом. Однажды вечером Уинстон принес домой странную пишущую машинку, заявив, что это — антиквариат, а самое главное — подарок Стюарта. На мой взгляд, это был не антиквариат, а рухлядь, но спорить я не стала. А когда муж умер... — Миссис Стюарт запнулась, потом заговорила чуть глуше: — Я решила продать ее вместе с лишней мебелью.
...Эрик вышел из машины. Солнце село, быстро сгущались сумерки. Вдыхая соленый воздух, он смотрел на вывеску над дверью небольшой мастерской: «Печатные машинки Донована, ремонт и продажа». Сначала молодой писатель планировал найти мастерскую, а на следующее утро вернуться и потолковать с Донованом. Сквозь опущенные жалюзи сочился свет, и, несмотря на табличку «Закрыто», было ясно, что в мастерской кто-то есть.
Эрик постучал, жалюзи приподнялись, и в окно выглянул какой-то старик.
— Закрыто! — чуть слышно донеслось через оконное стекло. |