– Сознание человека, подвергающегося этому процессу, начинает оживать задолго до его окончания, – сказал Березкин. – И тогда его помещают в искусственный мир, своего рода виртуальность, созданную лишь для него одного.

– Для каких целей?

– По большей части, для медицинских. В виртуальном мире пациент не испытывает боли, которую терпит его организм в реальности. Кроме того, проживая новую жизнь, мысля, получая новые ощущения, принимая решения и делая выбор, пациент положительно влияет на процесс восстановления, ускоряя его в разы. Ведь механизмы действуют все те же самые, что и в реальной жизни.

– Выходит, ты пытаешься мне намекнуть, что вокруг меня совсем не будущее?

– Нет, только твои представления о нем, – сказал Березкин. – Та же ложка, которую ты только что согнул. Откуда она? Правильно, из Матрицы. Ее бы здесь не было, если бы в своей настоящей жизни ты не смотрел этого фильма. Искусственную реальность формируешь ты сам, она берет образы из твоей памяти и твоего подсознания. Фильмы, которые ты когда то смотрел, книги, которые ты когда то читал. Она построена на твоих желаниях и на твоих страхах.

– Страхов тут явно больше, чем желаний, – сказал Гусев.

– Причем, ты сам уже можешь не помнить, что смотрел те или иные фильмы, а подсознание все равно подсунет их в виртуальность, – сказал Березкин. – Потому что подсознание не забывает. Оно хранит весь твой жизненный опыт и использует его…

– Стоп, – сказал Гусев. – Если весь этот мир замкнут на меня и состоит из вывертов моего мозга, кто тогда ты и откуда взялся? Если ты тоже часть меня, как же ты можешь рассказывать мне вещи, о которых я не знаю?

– Я – голос извне, вестник большого мира, – сказал Борис. – Форму ты придал мне сам, а содержание идет от медицинского консультанта, который подключился к твоей системе жизнеобеспечения. И да, меня на самом еле зовут Борис, только на самом деле я абсолютно на тебя не похож.

– Тогда почему же ты меня сначала в квартиру не пускал, консультант? Почему сразу все не сказал?

– Потому что сначала следовало установить контакт, – сказал Борис. – Поговорить на отвлеченные темы, и лишь потом, когда подвернется случай, рассказать правду. А уж когда ты ложки начал гнуть, я и понял, вот он, тот самый момент.

– А если бы не начал?

– Тогда бы я все равно рассказал, – сказал Борис. – Может быть, чуть позже. На пятнадцать минут или полчаса, или твой разум придал мне какую то другую форму, и правду ты бы узнал от кого то другого. От того же Макса, например.

– Я должен был узнать правду именно сегодня? – уточнил Гусев. – Почему?

– Потому что процесс восстановления подходит к концу, и тебе скоро надо будет просыпаться, – сказал Борис. – И мы увидимся с тобой уже в реальном мире, и тогда я действительно поздравлю тебя с началом твоей новой жизни.

– Мне что то нужно делать? Как то подготовиться? – спросил Гусев.

– Нет, делать ничего не нужно. Важно лишь одно – ты должен знать, что мир, который окружает тебя сейчас, на самом деле не существует и скоро закончится.

Гусев затушил окурок в пепельнице и тут же прикурил новую сигарету.

– Выходит, я все это придумал себе сам?

– Придумал или вспомнил. Тебе нужны доказательства?

– Хотелось бы.

Березкин дернул головой.

– Самое очевидное – это Черная Лотерея, – сказал он. – Вспомни «Седьмую жертву» Шекли или его же «Цивилизацию статуса», там тоже был похожий эпизод. «Бегущего человека» Кинга или одноименный фильм со Шварценеггером. Этот мир – лоскутное одеяло, которое сшил ты сам.