– Сведи нас, – сказал Тунец. – Познакомимся, присмотримся, обсудим. А там видно будет.

На том и порешили.

Марина ждала его дома. Они не обсуждали этот вопрос, просто как то так получилось, что она стала жить у него. Незаметно получилось, само по себе, и Гусев был этому только рад. Пожалуй, таких естественных отношений с женщинами у него еще не было. Без глупых обид, без дурацких претензий, без серьезных многочасовых скандалов по поводам, которые, на самом деле, и гроша ломаного не стоили… Впрочем, Гусев подозревал, что так может быть не всегда, и наслаждался каждой минутой этой новой для него стадии отношений.

Дома было тепло, уютно, пахло совсем не холостяцкой едой и в кои то веки Гусеву не приходилось открывать дверь своим ключом.

– Как я тебе по ящику? – спросил он.

– По ящику ты орел, Гусев. А не мог меня заранее предупредить?

– Да оно как то само по себе получилось, – сказал он. – Просто разговор об этом зашел, ну и… Слово за слово, он меня практически вынудил.

– Ты и сам времени не терял.

– Где ж объявлять о политических амбициях, если не на первом канале?

– Ну да, ну да. Я и говорю, орел.

– Только болел в детстве, – сказал Гусев.

– Ты и вправду в президенты намылился?

– Надеюсь, нет.

– А зря.

– В каком смысле?

– В том смысле, что зря надеешься.

– Не понимаю, о чем ты.

– А ты в интернете посмотри, и сразу все поймешь.

– На какой странице?

– На любой.

Гусев достал планшет, клацнул по экрану, открывая браузер и его глаза полезли на лоб. Главную страницу самого популярного в стране поисковика украшал баннер с надписью: «Махатму Гусева в президенты!»

Глава двадцать третья

Как известно, большая часть разговоров на тему «как нам обустроить страну» происходит на кухнях. В комнатах обычно спят дети или разговаривают о своем женщины, а серьезные мужчины собираются на кухнях, пьют что нибудь алкогольное, курят в форточку и решают вселенской важности вопросы.

Алкогольного было достаточно – Гусев купил бутылку армянского коньяка, Гена принес бутылку французского, а Тунец прихватил вискаря – но пили все равно кофе. Во избежание совсем уж футуристических и нереальных прожектов.

Да и курил из присутствующих один Гусев.

Зато разговор на самом деле состоялся серьезный и обстоятельный.

– Я все понимаю, – заявил Гена Геноцид. – У одного из вас наблюдается резкая неудовлетворенность миром, у второго есть идея фикс, но мне то с какой радости во все это лезть?

– А ты не можешь сам себе причину придумать? – спросил Гусев. Этим вечером они по обоюдному согласию перешли на «ты». – Зачем то же ты сюда пришел?

– Из любопытства, – сказал Гена.

– Значит, поэтому и влезешь, – сказал Гусев. – Тоже из любопытства. А я тебя потом министром юстиции назначу.

– Лучше уж сельского хозяйства, – сказал лучший криминальный адвокат города. – Буду ездить по стране и селянок тискать.

– Портфели потом поделите, – сказал Тунец. – Давайте к делу. Нам нужна партия. Нам нужны программы. Политическая и экономическая.

– Программы – это не к спеху, – отмахнулся Гена. – Их все равно практически никто не читает. Попросим экономистов и политологов, они нам накатают пару томов за мелкий прайс. Народ у нас голосует не за программы, народ голосует за персонажей. А с этим у нас все в порядке.

– Это долго не продлится, – сказал Гусев.

– Поэтому и надо ковать железо, не отходя от кассы, – сказал Гена.