– Какой?

– Вот здесь, когда я говорю, что прежде, чем подойти к пещере, мы встретили трех марокканцев…

– И что же?

– Ну, так вот, я не уверен, что это были марокканцы…

– Но вы же так сказали, – остановил его Кау.

– Да, но при этом я не имел в виду, что они являлись жителями Марокко.

– Мой друг хочет сказать, – вмешался второй охотник, – у нас здесь, я не знаю, местный ли вы, судя по выговору, нет. Короче, вы извините, но здесь мы называем марокканцами вообще всех южан, то есть арабов, иммигрантов, африканцев. В общем, всех, кто оттуда…

– Я понял, – прошипел Кау, его неприязнь к охотникам еще возросла. Пожалуй, она даже перешла в отвращение. У этих надутых типов, настроенных против всех южан, с мозгами, полными предрассудков, хватило идиотизма искать сочувствия у капитана карабинеров, родившегося на Сардинии! Житель островов чувствует себя южанином вдвойне, и не только в силу географического положения.

– Бригадир, – обратился Кау к молодому карабинеру, сидящему за компьютером. – Давайте‑ка перепишем этот пункт показаний.

Капитан взял ручку, забрал у первого свидетеля листок с показаниями и вычеркнул строки, посвященные встрече с марокканцами. Затем он передал документ бригадиру Агати, который исправил соответствующее место в компьютере.

– Итак, допустим, «до того, как подойти ко входу в пещеру»… вы повстречали троих…

– Иммигрантов, – сказал второй охотник, Доменико Бьявати. – Вы знаете, я уверен, что это были иммигранты.

– Не знаю, – сухо ответил Кау. – А почему не неаполитанцы или, к примеру, сицилийцы?

– Да нет, это были арабы, – с уверенностью перебил его Каневацци – Марокканцы или нет, не знаю, но точно арабы.

– Почему?

– Ну… физиономии, черты лица… Потом темная кожа, не черная, но темная, и одежда. На них были туники. Такие носят арабы.

– Еще у одного из них на голове была белая шапка, – добавил Бьявати, – что‑то вроде…

– Тюбетейки, – подсказал ему Кау.

– Ну да, тюбетейки. Такая штука… Не жесткая, скорее похожая на шерстяную шапку. И спереди у нее была темно‑красная или коричневая полоска.

– Когда вы успели заметить столько деталей? Вы же видели их всего несколько секунд. Или нет?

– Да, – подтвердил Каневацци, – но они внезапно вынырнули из тумана, когда мы брели по лесной тропинке, ведущей ко входу в пещеру. Понимаете, мы немного испугались. Я внимательно смотрел на них, опасаясь, как бы они чего не выкинули. Хорошо хоть, что у меня в руках было ружье.

– Дальше‑то что?

– Они с нами поздоровались. Ну, вернее… Точно не знаю. Это было очень похоже на приветствие… Скажем так, они что‑то произнесли.

– Что произнесли?

– Я не понял, они говорили по‑арабски.

– А вы их слышали? – обратился Кау к Бьявати.

– Да, но я тоже ничего не понял. Уже потом, когда мы вошли в пещеру, то сразу о них подумали…Что это они делали там в такую рань, в шесть утра? Далеко от города, в это холодное время года. Зачем они шатались по лесу в день охоты? После того как мы их встретили, я сказал Гверрино: «Смотри, как бы нам кого не ранить ружейной дробью».

– Невелика была бы потеря.

Гверрино не удержался, и из него снова вылетела фраза, которую он произнес утром. Капитан Кау смерил его холодным взглядом.

– Вам показалось, что они нервничали, волновались?

– Да нет, наоборот, они вели себя очень спокойно.