— Ты же должна быть… у… папы?

— Чем больше проходит времени — тем, по-моему, ты сильнее нуждаешься во мне. Я не должна оставлять тебя одного.

Жерво не возражал. Пусть думает так. Он не сказал, что в иной день предпочитает ее заботам пистолет, Кальвина и услуги троих лакеев. Кристиан хотел, чтобы в тот, не поддающийся прогнозированию момент, она даже не появлялась. Должно быть так: сила против силы.

— Они хотели напасть на тебя?

Жерво сухо улыбнулся.

— Я рад, что пришла.

— Да. Я не должна покидать тебя. — Казалось, она озабочена последствиями. — Они тебе этого не простят. Ты поступил глупо.

Жерво пожал плечами:

— Защита.

— Миролюбивое поведение — лучший способ защиты. — Ее голос напряженно завибрировал.

— Легко… говорить! — Он встал и поднял ее руки до пояса. — Такому неуклюжему животному… Посмотри! Испуганный… все псу под хвост. Тебе легко быть миролюбивой!

Она нервно сглотнула. Его насмешки обидели ее.

— Ты выглядел смешно!

Кристиан обрадовался, увидев ее.

— Я… смешон. — Он целовал ее пальцы. — Отдохнем… в рабочем порядке.

Ее ладони сжались, но он не выпускал их.

Губы Мэдди едва заметно, застенчиво улыбнулись, длинные полуопущенные ресницы закрыли глаза.

Кристиан чуточку притянул ее к себе, испытывая напряжение неожиданной близости. Чувствуя себя свободным, он целовал ее, втягивал в себя ее губы, словно желая впитать ее дыхание. Не говоря ни слова, Кристиан поднял ее. Дверь в холл… Ее тело в его руках… Его кровать…

Жерво не тратил времени на предварительные ласки. Он грубо овладел ею, словно беря свою собственность, в то время как она, обвив его руками, жадно притянула его к себе.

Утром Мэдди занялась делом еще до завтрака, четко выписывая вежливое предложение партнеру Жерво о незамедлительной встрече в гостиной герцога. — До сих пор они жили на двести восемьдесят семь фунтов, полученных за пряжки Жерво. Эта сумма не долго казалась ей огромной, но была чрезвычайно неадекватной расходам герцога.

Как только она закончила эту работу, чтобы удовлетворить Жерво, ей пришлось делать заметки для публикации в газетах. Герцог поднялся к себе побриться и переодеться, а Мэдди в это время получила передышку.

В дальней гостиной, уютной комнате, окрашенной в насыщенные желтые тона, Мэдди позволила себе вторую чашку чая. Она начала писать письмо отцу, зная, что после возвращения Жерво у нее, скорее всего, не будет для этого времени. Мэдди заканчивала вторую страницу, когда Кальвин скользнул в гостиную с серебряным подносом, балансировавшим на руке, и закрыл за собой дверь. Мэдди подняла глаза.

Дворецкий поклонился.

— Герцог не с вами, ваша светлость?

Мэдди почувствовала, что ни она, ни Кальвин не знают, как обращаться друг с другом. Так иногда старые противники обнаруживают, что случайно оказались по одну сторону баррикад, и их неприязнь может вылиться в мир или в войну в будущем. Мэдди, безусловно, предпочитала мир, поэтому, когда он обратился к ней почтительно «ваша светлость», она почти не возражала. Это становилось настоящим словесным поединком, что придало ей уверенности в том, что надо внести определенность в их отношениях…

— Мне бы хотелось, чтобы меня называли просто миссис, — дружелюбно сказала она. — Большего мне не нужно.

Мэдди думала, что он застынет и опустит вниз свой длинный нос. — Эта минута определяла их дальнейшие отношения. Но он неожиданно спокойно и уверенно согласился.

— Я понял, миссис.