— Почему?

— Мы приняли новые правила.

Кристиан вскочил из-за стола:

— Мои деньги… — произнес он возбужденно. — Вы… потеряли их?

— Конечно, нет! — возразил старший.

— Будьте совершенно спокойны, ваша светлость, — участливо сказал младший Хоар. — Ваша семья всегда доверяла нам в прошлом…

Он почувствовал себя плавающим в воде и постарался подгрести к берегу.

— …И мы постараемся уместно и целесообразно размещать ваши средства в настоящем и будущем.

— Ах, — улыбнулся Кристиан. Он сел на стул и развернул экземпляр «Тайме» «Банковское ограбление. Хоары украли… депозит». Он одобрительно покачал головой: — Умный заголовок.

Они стояли, как люди, знающие себе цену. Кристиан предложил им бумагу и торжествующе улыбнулся.

Старший Хоар взял план и положил его в карман.

— Конечно, это было бы необходимо, — сказал он примирительным тоном, который уже использовал его двоюродный брат. — Мы поняли, что ваша светлость не совсем хорошо себя чувствовали, и предложения, исходившие от вас, не могли считаться полностью законными. Мы бы очень хотели действовать крайне осмотрительно и благоразумно.

Его младший родственник позавидовал такой дипломатичности.

— Во всяком случае, — произнес Кристиан. — Деньги… где?

— Я засветло пришлю курьера, — сказал старший.

Кристиан позвонил, вызывая Кальвина.

Они молча стояли, ожидая прихода дворецкого, а затем вышли с пожеланиями Жерво дальнейшего здоровья, на которые он не счел нужным ответить.

Когда банкиры ушли, Кристиан тяжело опустился на стул. Его руки чуть подрагивали. Победа.

Его собственная победа.

Он хотел смеяться и плакать одновременно.

Он хотел, чтобы Мэдди была рядом с ним.

Крики лодочников были единственными звуками, раздававшимися над рекой, серебряная поверхность которой была покрыта густым туманом. Мэдди стояла на берегу. Лакей с площади герцога стоял на противоположной стороне улицы в пределах видимости.

Начало смеркаться. Мэдди знала, что вскоре ей придется что-то делать. Она не может оставаться здесь навсегда.

Лодочник подогнал свою плоскодонку и вытащил из нее корзину. Она посмотрела на него и сделала несколько шагов. Он двинулся ей навстречу.

— Живые угри, мадам? — спросил он заботливо. Мэдди покачала головой.

Он прошел мимо, и Мэдди еще долго слышала его голос, разносившийся вдоль по улице:

— Живые угри! Живые!

Медленно приближались ритмичные удары лошадиных копыт. Мэдди повернулась, чтобы увидеть, как кучер справляется с экипажем. Лодочник поднял корзину к колеснице.

На ее двери был изображен яркий, хорошо известный герб. Она видела, как к этой двери из тумана скользнул лакей, все это время следовавший за ней тенью.

Дверь открылась. Жерво ступил на землю. Он стоял, глядя в сторону Мэдди.

— Пять с половиной, ваше сиятельство, — сказал лодочник, пытаясь открыть корзину. — Живые. Посмотрите.

Жерво посмотрел на него, затем на лакея и, отвернувшись, направился к Мэдди.

Он остановился перед ней.

— Хватит, — сказал он тихо. — Пойдем… домой.

«Домой», — подумала Мэдди.

Жерво посмотрел в сторону реки, потом махнул рукой, отпуская экипаж.

— Погуляем, — он предложил ей свою руку.

Мэдди молча повернулась, оставляя свои пальцы в его ладони. Ему было тепло под ее холодными руками.