Дойдя до исступления, в какой-то момент окончательно потеряв голову, они выползли из палатки и, не размыкая объятий, взмыли в небеса – так, как это иногда делают бабочки-насекомые.

Огромная луна освещала их своим колдовским светом, ветер ласкал разгоряченные обнаженные тела. Ароматы леса перемешивались с пыльными запахами лагеря и с запахами их собственного пота… То он, то она сбивались с ритма трепетания крыльев, и тогда Ливьен казалось, что они рухнут вниз и разобьются насмерть, и они действительно падали, падали, падали, но всегда успевали взять ритм и повиснуть над самой землей… И тогда они вновь устремлялись в высь.

Несомненно, часовые видели их, но любовникам было не до смущения. Хотя у Ливьен и мелькнула мысль, что, в принципе, по уставу в них должны были стрелять… Но никто, кроме них самих, не нарушил тишину. Они то шептали друг другу ласковые имена, то стонали, то даже кричали в экстазе… «Так любить можно только на краю гибели», – однажды пронеслось в голове Ливьен. И она, внезапно разрыдавшись, тут же объяснила себе происходящее: «Я боюсь, я безумно боюсь…»

… – Рамбай не знал, кто он, пока не встретил Ливьен…

Эта фраза, сказанная им под утро, удивительно совпала с ее собственным ощущением. Кем она была до этой ночи?

На рассвете кто-то подергал наглухо застегнутый клапан палатки. Рамбай моментально вскочил. Костяной кинжал белел в его сжатой руке.

– Кто? – крикнула Ливьен.

– Сейна, – отозвались снаружи.

– Это – друг, – объяснила Ливьен Рамбаю. – Спрячь нож. – И расстегнув полы, впустила гостью.

– Я говорила с Лабастьером, – без предисловий объяснила та причину своего визита.

– И что же он сказал тебе? – Ливьен обратилась в слух.

– Он сказал, что знает, где искать Пещеру. Он сказал, что это нетрудно было определить по некоторым известным ему закономерностям расселения маака и махаон.

– Откуда он может знать эти закономерности?

– Тем его разум и отличается от обычного, что способен получить абсолютно достоверный результат, анализируя сотни и тысячи косвенных данных. Если он сказал, значит, это действительно так.

– И где же находится Пещера?

– Мы с самого начала двигались в верном направлении, и учитывая наши темпы, мы выйдем к цели примерно через семь с половиной месяцев.

– Семь с половиной?! – Ливьен в ужасе схватилась за голову. С момента их выхода из Города прошло лишь полтора!..

– Да, он назвал именно этот срок. И еще он велел передать, что ты и Рамбай ему нравитесь. – Сейна смущенно улыбнулась. – Такое я слышу от него впервые.

– Спасибо, Сейна. Передай ему, что и он нам очень симпатичен… Он не говорил тебе, что мы можем найти в Пещере?..

Сейна замешкалась, затем ответила:

– Он сказал, что там ты найдешь то, что даст тебе власть над жизнями всех бабочек мира.

Ливьен спокойно кивнула, думая: «Это почти слово в слово совпадает с тем, что поведала нам Дипт-Дейен. И это, в конце концов, логично. Если учесть, что мы направляемся в Пещеру ХЕЛОУ – создателя всего сущего. Нужно только перешагнуть через атеизм, навязанный обществом маака…»

– Ли, ты даже не удивилась, – заметила, изучая ее лицо, Сейна. – Ты знала? Выходит, Хелоу существовал? Почему же мы воюем с махаонами?

– Потому что на этой земле есть место или только нам, или только им. Это борьба за выживание вида, Сейна, а религия – только повод. – Ливьен объясняла подруге то, что и сама узнала от Лелии совсем недавно.