Аргумент сработал — подружка вспомнила, что нам бы надо освободиться из радиорудников поскорее, и благословила меня на трудовой подвиг в узких временных рамках:

— Ты уж постарайся управиться там побыстрее!

Я кивнула и мягко толкнула дверь нужной студии, не спеша оповещать звукорежа о своем появлении стуком и приветственными возгласами, чтобы не помешать этим какому-нибудь рабочему процессу.

Но мужичок за пультом не работал, а увлеченно ел бублик, так что я сочла возможным нарушить режим молчания и пожелать ему приятного аппетита. Не ожидавший этого бедняга подавился крошками, и мне пришлось энергично похлопать его по спине, после чего чопорно обмениваться рукопожатием показалось нелепым. Поэтому я просто опустилась на свободный стул и сообщила:

— Я Елена, меня Гриценко прислал к вам аудиокнигу начитывать. Вы же Дима?

Мужичок, едва успевший снова закусить свой бублик, опять мучительно закашлялся.

— Пугливый какой, — неодобрительно молвил мой внутренний голос. — Прям трепетная лань! Теперь понятно, почему Витя просил его не обижать — такой сам себя обидит до смерти при первом удобном случае в виде черствого бублика. Похлопай его, что ли, снова, пока он коньки не отбросил!

Но я нашла другое решение — подала чахоточному водички из кулера.

— С-с-спаси-ибо!

— Ой, боже, он еще и заикается! — разжалобился мой внутренний голос. — Звукореж-заика, это же надо!

— Сапожник без сапог, — пробормотала я.

Предмет беседы опустил взгляд на свои ноги в стоптанных домашних тапочках и мучительно покраснел.

— Сейчас вообще в припадке зайдется! — предупредил меня внутренний голос. — Давай уже без шуточек, иначе ты отсюда до вечера не выйдешь! А Дима этот вообще никогда не выйдет, его вынесут вперед ногами в этих самых тапках.

— Не могли бы мы уже приступить к работе? — спросила я багрового икающего мужичка со всей возможной деликатностью.

— Ха… Ха… Ха…

— Это он так злодейски хохочет? — Мой внутренний голос озадачился, но мужичок сумел договорить:

— Хорошо! — И мы с голосом успокоились.

— Те… Те… Те…

Дима отвернулся к захламленной тумбочке, зашуршал там бумагами, и я сама догадалась:

— Текст?

— Да! — Звукореж признательно кивнул. — Чи-читали?

— Писала!

— Ат… Ат… Ат…

— Атом? Атавизм? Атеист? Атлас? Атеросклероз? Атрофия головного мозга?! Черт, не могу придумать ни одной уместной реплики, начинающейся с этого слога! — занервничал мой внутренний голос.

— Ат-лично! — выдал Дима и протянул мне слегка помятую распечатку. — Сы… Сы…

— Сыр, сын, сыч, сыск, сытость? — старательно сдерживая бешенство, ускоренно перебрал варианты мой внутренний голос. — Сычужный, не побоюсь этого слова, фермент?

— Сы-сы-с п-первой сы-сы…

— Секунды? Страницы?

— Да!

— Кажись, взаимопонимание налаживается, — обнадежился мой внутренний голос.

— Читаю с первой страницы? — уточнила я. — И до какой? Ой, нет, не надо, не отвечайте! Буду читать ровно час, как обычно, можете меня не останавливать!

Я выхватила распечатку с текстом и убежала в кабинку.

Узкая, тесная, для лучшей звукоизоляции встык обитая коробочками из-под яиц, она здорово походила на вертикальный гроб.