Темнота опять была напоена ароматом цветов, только на этот раз они стояли в вазах. А еще он почувствовал благоухание волос Савийи — тот необычный, завораживающий аромат, который он ощутил впервые в тот момент, когда нес девушку на руках, после того, как сбил ее фаэтоном.

Он остановился и, не выдавая своего присутствия, залюбовался женой.

Спустя несколько секунд она повернула к нему голову, и на губах ее он увидел такую улыбку, а в глазах — такой блеск, что у него вдруг защемило сердце.

— Ты так прекрасна, сокровище мое!

В его низком голосе звучала нежность, от которой она вся затрепетала.

— Мне… хочется быть для тебя прекрасной.

— И могу ли я считать тебя иной!

Глядя в ее освещенное огнем камина лицо, он снова подумал о том, что никакая другая женщина не могла бы казаться такой манящей и таинственной и в то же время такой невероятно желанной.

В дымоходе вдруг загудел ветер, и ветка плюща, оплетшего стену дома, стукнула им в окно.

— Сегодня дует холодный ветер, — рассеянно проговорил маркиз, словно его мысли на самом деле были заняты чем-то другим. — Я рад, что мы будем спать в постели.

— Ты в этом уверен? — спросила Савийя.

Теперь он увидел на ее губах озорную и таинственную улыбку и был снова очарован ею, как во время их первого разговора.

Он наклонился к ней, намереваясь помочь ей встать, но в это мгновение она обхватила его руками за шею и притянула к себе на ковер.

— Савийя! — хрипловато вскрикнул он.

А потом он почувствовал, как ее губы приближаются к его лицу, и, прижимаясь к ним своими губами, почувствовал, что сердце его забилось сильнее.

Ему хотелось сказать ей: «Я люблю тебя!»

Но он уже был захвачен в плен невероятным волшебством — такими мощными чарами, которые вскоре унесли их обоих в мир блаженства и восторга, для описания которого в человеческом языке не существовало нужных слов.