|
Мне не нравится лицо моего отца, особенно когда он снимает очки. Лицо у него худое, вытянутое, несколько сплюснутое, нос до смешного маленький, глаза узкие, еле прорезанные, лоб выпуклый — в общем, облик малопривлекательный. У матери изящная фигура, нежное лицо, большие красивые глаза, мягкие волнистые волосы, тонкий прямой нос. Правда, ее голос портят гнусавость и вечно недовольный, истеричный тон. Но больше всех не повезло Фикрии и Зейнаб, которые стали точной копией отца. Я же безо всякой для себя пользы унаследовал миловидное лицо матери. Вследствие такой несуразности в нашей семье прочно воцарилось невезение. Я был единственным счастливчиком, но и ко мне подкралась беда. В поведении и словах матери явно проявлялась нервозность, будущее всегда рисовалось ей в мрачном свете. С течением времени ее все больше и больше переполняла тревога. Она говорила отцу:
— Надо бы отдать девочек в школу. На что он отвечал: — Пусть Аллах меня судит, но я не унижу своего достоинства. У отца с матерью были очень хорошие отношения, у Фикрии и Зейнаб с отцом — превосходные. Однако между матерью и обеими сестрами редко когда бывало все спокойно. Каждая из них испытывала страх, и потому они постоянно находились в состоянии напряженности и беспричинной вражды. Ох, эти вечные ссоры и горькие обвинения! Однажды мой друг Али Юсуф — однокашник и сосед — сказал с убежденностью: — Твое счастье, что у тебя богатый отец! Я удивленно спросил: — Почему ты так говоришь? — Да это видно с первого взгляда. Он самый важный человек на нашей улице. Я согласился с ним, мысленно сопоставив отца с Юсуфом-эфенди — отцом своего друга. Между тем Али Юсуф продолжал: — А сколько тебе, старик, дают каждый день на карманные расходы! Действительно, карманные деньги моих сверстников не превышали полпиастра в день, а я же получал целый пиастр. Отец брал меня иногда с собой в кафе или кино. Я был, как говорил мой друг Али, «из благородных». Наш дом в ту пору был, можно сказать, еще в юном возрасте — новее, чем дом Али Юсуфа и Баха Османа, отца Маляк. Ей-богу, мне доставляло счастье слыть благородным и богатым. Разве есть в мире что-либо прекраснее богатства? Я говорил матери: — Мы богатые. Она отвечала мне несколько в нос (это, пожалуй, единственное, что ее портило): — Слава Аллаху, мы ни в чем не нуждаемся. — У нас есть имение? — Нет у нас никакого имения, — смеялась она. — Тогда откуда же взялись богатства отца? — От щедрот нашего Господа, сынок. Очевидно, богачи не сообщают своим детям до поры до времени, откуда берется их богатство. Достаточно того, что мы ели, чего нам хотелось; в месяц рамадан кладовая наполнялась орехами, в праздник разговенья — пирожными и печеньями, а в праздник жертвоприношения полагался еще и барашек. Мой отец, вне всякого сомнения, был состоятельным человеком. К числу его достоинств принадлежало и то, что он единственный в нашей семье читал — ежедневную газету и иллюстрированный еженедельник. От него и я перенял страсть к чтению. После того как мне наскучил детский журнал, я попросил отца покупать мне переводные повести. С тех пор моя жизнь потекла по-новому: я стал жить как бы в двух мирах — в мире повседневной действительности, где была школа и непременные ссоры женщин дома, и в мире фантазии, с героями и героинями романов. Отец спрашивал меня: — Тебя это не отвлекает от уроков? — Но, папа, я ведь прекрасно успеваю. — Тебе нужно получить высшее образование, диплом, — говорил он ободряюще. — А ты, папа, получил такой диплом? — В наши дни начальное образование было самым высшим, — отвечал он, смеясь. |
