Реймонд Карвер. Да помолчи уже, наконец
Эта книга – для Мэриэнн
Жирдяй
Сижу за кофе с сигаретами у подруги Риты и выкладываю ей. Вот что я ей выкладываю. К концу безлюдной среды Херб подсаживает мне на участок толстяка. Жирнее этого толстяка я в жизни не видала, хоть на вид он и опрятный, вполне прилично одет. У него все большое. Но лучше прочего я запомнила пальцы. Когда подошла к столику возле него обслужить пожилую пару, перво-наперво эти пальцы и заметила. В три раза больше, чем у обычного человека, – длинные, толстые, сливочные пальцы. Занимаюсь другими столиками, компания из четырех деловых людей, очень придирчивые, еще одна четверка, три мужчины и женщина, и вот эта пожилая пара. Леандер налил толстяку воды, а я пока не подхожу, даю ему время, чтобы все обдумал. Добрый вечер, говорю. Принять у вас заказ? – говорю. Рита, какой же он огромный, просто громадина. Добрый вечер, отвечает. Здрасьте. Да, говорит. Мы, кажется, уже готовы заказывать, говорит. Так вот он и разговаривает – странновато, понимаешь. И то и дело чуть отдувается. Думаю, начнем мы с салата «Цезарь», говорит. А потом тарелку супа – и хлеба с маслом побольше, будьте любезны. Каре ягненка, наверное, говорит. И печеной картошки со сметаной. Насчет десерта мы позже подумаем. Большое вам спасибо, говорит и возвращает мне меню. Господи, Рита, но эти пальцы у него. Я спешу на кухню и передаю заказ Руди, а тот принимает и рожу корчит. Ты же знаешь Руди. Он за работой всегда такой. А из кухни выхожу, и Марго – я же о Марго тебе рассказывала? Та, что за Руди гоняется? Марго мне говорит: Кто это твой жирный друг? Настоящий жиртрест.
Вот поэтому все. Думаю, на самом деле поэтому. «Цезарь» я ему делаю прямо за столом, он за каждым моим движением наблюдает, а сам между тем хлеб мажет маслом и выкладывает куски на одну сторону, и все время эдак пыхтит. А я так взвинчена или что еще, – в общем, я ему стакан с водой опрокинула. Ох, простите, говорю. Так всегда бывает, если торопишься. Простите меня, пожалуйста, говорю. На вас не попало? – говорю. Я сейчас мальчика позову все убрать, говорю. Пустяк, говорит он. Все в порядке, говорит – и пыхтит. Об этом не беспокойтесь, мы не против, говорит. Улыбается и машет, пока я за Леандером иду, а когда возвращаюсь подать салат, вижу, что толстяк уже съел весь хлеб с маслом. Чуть погодя я ему приношу еще хлеба, а он уже салат доел. А ты же сама знаешь, какие порции у тех «Цезарей»? Вы очень любезны, говорит. Хлеб у вас великолепный, говорит. Спасибо, отвечаю. Ну, он очень хорош, говорит, и мы не шутим. Нечасто удается нам такое удовольствие от хлеба получить, говорит. А вы откуда? Спрашиваю. По-моему, я вас тут раньше не видела. Такого не забудешь, вставляет Рита, хмыкнув. Из Денвера, отвечает. Я больше насчет этого ничего не говорю, хотя мне и любопытно. Суп ваш будет готов через несколько минут, сэр, говорю, а сама иду последние штрихи добавить с этой моей компанией деловых, очень придирчивых. Подаю ему суп, а вижу – хлеб опять исчез. Он последний кусок в рот кладет. Поверьте, говорит, мы не всегда так едим, говорит. И пыхтит. Вы уж нас извините, говорит. Вообще не берите в голову, пожалуйста, говорю. Любо-дорого, когда человек ест и ему нравится, говорю. Не знаю, говорит. Наверное, так с вашей точки зрения. И пыхтит. Поправляет салфетку. А потом берется за ложку. Боже, ну и жирный! говорит Леандер. Что ж ему с этим поделать-то, говорю, поэтому закрой рот. |
